— Взяли Аддис-Абебу. Похоже, что с абиссинцами покончено.
Его мать сочувственно пощелкала языком.
— Вот ведь стервецы эти итальянцы. Только подумать — травят газами бедных чернокожих, которые никому никакого вреда не сделали.
— Они, можно сказать, сражались зонтиками против пулеметов, — сказал Джордж.
— Итальянцы за это еще поплатятся, вот увидите, — пророчествовала Мэри, размазывая джем на куске раскатанного теста. Брайн слушал с таким напряженным вниманием, что незаметно для себя открутил пуговицу на рубашке. — Послушай, что это ты там выделываешь? — воскликнула Мэри. — Смотрите-ка, стоит и откручивает пуговицы.
Ему дали банку из-под джема и ложку — он выскреб, высосал и вылизал все остатки и приступил к новым расспросам:
— Бабушка!
— А?
— Кто войну выиграл?
— Какую?
Он был озадачен.
— Ну, войну.
— Последнюю, что ли?
Он не знал, что сказать, боялся, что его надуют, подсунут какую-нибудь другую войну.
— Последняя война — это на которой убили дядю Оливера?
— Да.
— Ну так кто же выиграл эту войну?
— Никто, — сказала Мэри, забирая у него липкую банку. — А теперь иди и вымой руки, будь умником.
Он пошел озадаченный. Как это может быть, чтобы никто не выиграл войну? Хоть бы кто когда ответил на его вопросы! — досадовал Брайн. «Никто!» Это не ответ, просто так, обман. Не бывает такой войны, чтобы ее никто не выиграл. Кто-нибудь да выиграл, а другой проиграл. Вот как это бывает. Моя лицо и руки в тазике, который бабушка наполнила для него водой, он слышал, как они там все еще разговаривают о войне в Абиссинии.
На дальнем краю Вишневого сада под шатром из облаков и деревьев на опушке Змеиного бора стояли два дома, и жили в них фермеры-землепашцы. Брайн знал только некоторых из ребятишек, время от времени выскакивавших из дверей обоих домов. Каждую субботу он бродил по холмистой местности, зачарованный длинной темной полосой леса на горизонте, привлеченный этим больше, чем двумя домиками у опушки, и часто, как исследователь, мысленно наносил все на карту. Но он редко заходил далеко, в открытые поля за Змеиным бором.
Из ложбины послышались визг и болтовня девчонок. На всех были похожие розовые платья, и у всех в руках цветы — ромашки и лютики. Девочки направлялись в его сторону, но, не дойдя, увидели поляну с цветами, встали на колени и принялись рвать цветы. Одна из девочек подняла глаза и сказала:
— Здравствуй!
Он смутился, засунул руки глубоко в карманы и, остановившись, принялся носками башмаков рыть в дерне ямки.
— Здравствуй, — ответил он.
— Ты ведь живешь в доме Мертонов, да? — сказала она уверенно.