— Куда же это его тащат? — спросил я Леонтьева.
— Как куда? А! понимаю! Тут тоже хитрый расчетец. Большевики решили отпеть и похоронить Варташевского, так сказать, в его усадьбе… В Новой Деревне…
Я вздрогнул. Мне показалось, что меня ведут той самой дорогой, которой я ехал в ту ночь на убийство.
— Не хватило еще, чтоб они проследовали и на Елагин. Картина была бы полней.
Злоба докончила во мне:
— Но тогда надо было бы прокатить это тело по другим улицам и сделать остановку у места службы покойного. Хорошо было бы, например, покадить ладаном у дома на Гороховой, 2…
Я шел в закипающем смятении борющихся чувств, и глухой гнев, тоскливое уныние, душевная усталость, недовольство собой мучили и замедляли мой шаг.
Как дико и страшно! За гробом жертвы идет ее палач, тело убитого провожает убийца!
В этом было что-то странное и ненормальное, приводящее в ужас здравый рассудок простого человека. Но уже давно все смешалось, спуталось и исказилось в уродливой гримасе жизни.
На крутом завороте я приостановился. Мне захотелось вглядеться в эту толпу сопровождавших катафалк.
Кто они? Что привело их сюда?
Я стал всматриваться и кое-кого узнал. Это были люди из нашей прежней организации. Впереди и сбоку от них медленно выступал задумчивый человек среднего роста с темной бородой. Все время он шел, опустив голову, но и поступь и весь его вид дышали уверенностью.
Я спросил Леонтьева:
— Кто это?
— Ах, этот!.. Подвойский…
— А!..
Конечно, я о нем слышал. Он играл большую роль в красной армии. По крайней мере, этот действовал открыто. Кроме того, он был один из горячих защитников привлечения офицеров в строй.
Вполголоса Леонтьев мне объяснял:
— Он вам будет полезен.
— Он? Нам?
— Да.
— Каким образом?
— Кое-кому из наших удалось его убедить в очень важном вопросе.
Я удивленно взглянул.
— Но ведь он — искренний большевик?
— Кажется, да.
— Ничего не понимаю… Мы и он!..
Еще тише Леонтьев продолжал:
— У Трофимова родился счастливый проект. Состоит он в том, что при штабах должны быть образованы своего рода военные чека. Ну, конечно, они будут называться иначе… Например, особыми отделами или, скажем, разведкой… безразлично. Вы догадываетесь, что из этого может выйти?
Я улыбнулся:
— Война красной и белой розы или два паука в банке — кто кого?
— Совершенно верно.
— Ну, и что же? убедили?
— Еще как! Подвойский съездил даже в Москву к Троцкому.
— Да что вы?
— Представьте… И ведь, знаете, уговорил.
— Проект хорош… Но…
— Опасаетесь нового предательства?
— Нет, тут уж не предательство. Здесь может быть самая настоящая провокация.
— Вы думаете, что Подвойский лицемерит?