«Как ты можешь думать, что я не тебя хочу? Ты для меня — чудо».
Наталья отвернулась от него. Она побывала в его разуме, и знала его мысли. Он хотел покорную женщину, которая будет ловить на лету каждое его слово, а не языкастую, с гонором. На мгновение она подумала, а не измениться ли, чтобы стать такой, как он хотел, но она бы никогда не смогла изменить свою личность или изгнать тигрицу из себя. Наталья — страстная и пылкая и слишком уж импульсивная натура. Она не ждала чьего-то руководства, а выбрала свой собственный путь, и не могла себя представить другой.
Необъяснимо печальная она смотрела на землю, расстилающуюся внизу — яркие оттенки зеленого, буйство красок цветочных лугов и стога сена, усеивающие холмы. Все слилось в одно размытое пятно, пока она не смахнула набежавшие на глаза слезы. Там внизу были люди, жизнь которых короче, чем ее, но такая счастливая. Люди с семьями и детьми и с кем-то, с кем можно поговорить. А у нее был Викирнофф. Она знала, что он не собирался ее оставлять, что думал, будто привязан к ней навечно, но он не хотел Наталью Шонски — женщину с кровью темного мага, и с тигрицей, притаившейся в глубинах ее души. Он не хотел женщину, которая сражалась с вампирами и полуночничала, смотря дурацкие фильмы по телевизору.
Викирнофф крепко прижал ее к себе, чтобы дать ощутить реакцию, вызванную ее присутствием, — напряженное болезненное желание, которое, казалось, даже в мгновения опасности, полностью не исчезало. Как она могла думать, что он её не хотел? Для него не было и не могло существовать никакой другой женщины.
«Мне многое предстоит узнать о женщинах, Наталья, но не сомневайся, что я тебя хочу».
Его руки чуть сдвинулись, едва-едва, но она ощутила это движение до самых кончиков пальцев ног.
У нее возникло желание стукнуть его, хотя бы раз. Это желание прямо-таки закипело, плотным горячим сгустком гнева промчалось по венам и выплеснулось низким предупреждающим рыком, который отдался вибрацией и в его теле.
Между ними повисла тишина. Он содрогнулся, мышцы напряглись, и он просунул колено меж ее ног, заставляя почувствовать его твердую вздыбленную плоть.
«Это ты меня сейчас отпугнуть пыталась?»
Даже если в его голосе и был намек на насмешку, то она не смогла ее уловить, но в душе чувствовала, что сама мысль показалась ему забавной. От его низкого голоса дрожь пробирала. Нежные нотки превратились в томный бархатный, темный и завораживающий, и ах-какой-уверенный тон. Викирнофф знал, что ее притягивало к нему, что ее тело его жаждало. Он был в ее разуме и смог ухватить вспышки фантазий. Как бы ни старалась она выкинуть мысли сексуального характера из своей головы, они устояли, накатывая, когда она меньше всего этого ожидала. И тигрица в ней тоже реагировала, поднимаясь от томления, желания и голода.