«И все же, откуда ты, странник? Где твои корни и каков твой род?»
«Ты удивляешь меня, старик. Кто же ценит полет стрелы по колчану? Корни есть у дерева, а не у птицы. И родословная нужна лишь очень важным людям. Я горный ручеек. Там, у моих истоков, разлита нефть, и чтобы оставаться чистым, мне следует идти вперед. Какой мой род? Забыл. Но помню буйный запах ржи у кромки поля, огромную луну в глазах селянки и трепет тростника. Идем со мной в Рион! Я научу тебя любить дорогу».
«Нельзя. Ты — ветер. Я — скала. Ты связан временем, я — местом. Уйдя с тобой в Рион, я потерял бы эти горы, это небо в тучах. Уйдя с тобой, я предал бы себя. И все же ты мне чем-то близок. Давай договоримся так: я буду вехой на твоем пути, а ты скажи мне свое имя».
«Зачем тебе лишнее имя? — с усмешкой спросил незнакомец. — Я — это ты. Зови меня Сото!»
Старик замолчал и посмотрел мне в глаза. Струи ручья журчали, как серебристый детский смех.
— Нет, подожди, Сото! — воскликнул я. — Опять ты все запутал! Ответь, рассказ твой о тебе? Ну, было же все понятно…
— А что ты еще хотел от безумного и вздорного старика?
* * *
Его манера разговора вызывала у меня необъяснимое чувство. Я вновь и вновь находил себя на грани удивительного и необъяснимого состояния. В такие мгновения мне казалось, что еще чуть-чуть, и я пойму какую-то сокровенную истину. Еще немного, и мне откроется тайна, для разгадки которой я был рожден.
Он сам стал для меня чарующей загадкой. В присутствии Сото я забывал обо всем. Был лишь голос, мягкий и печальный, который пробуждал в моей душе какое-то томительное чувство обещания, надежды и уже забытой доброты. Я приходил к нему по вечерам, и каждый раз он дарил мне одну из своих сказок, во многом непонятных для меня, но почему-то желанных и трогавших сердце. Да если бы это было только со мной…
* * *
У дома бывшего бригадира собралась толпа людей. Когда мы подошли, к нам подбежала сестра хозяйки.
— Тише, люди! Тише! Заходи, Сото. Он — там, в своей комнате. Какое несчастье!
На пороге нас встретила жена бригадира.
— Ну, за что, Сото? Вот ты лет на двадцать старше его, а смерть к нему подбирается. Прости, что так говорю. Совсем от горя потерялась. Еще вчера здоровый был. А утром проснулся и шепчет: «Прощай, Мине, умираю». Лежит, стонет — смотреть больно. Что я буду делать без него? Как переживу такое горе?
— Ты заходи, Сото, заходи, — вторила ее сестра. — Попрощайся с ним. Очень он просил, чтобы тебя позвали. Успокой его. Ты ведь умеешь…
Проводив нас к больному, женщины вернулись во двор — в компанию собравшихся соседок. Мы услышали новый всплеск восклицаний, печальные вздохи и горький плач.