Саша расстегнул «молнию» на куртке, снял её и подставил лицо влажному тёплому ветру.
– Я ещё надеюсь выпроситься у своего начальства, – предупредил Вершинин. – По-моему, задержать крупную партию оружия важнее, чем сражаться тут с ветряными мельницами.
– Андрей, ты как? Будешь с нами ночью? – спросил Всеволод. – Ведь у тебя ещё отпуск не кончился.
Его насторожило усталое, хмурое выражение лица друга. Взгляд огромных, влажных глаз Озирского был отсутствующим, равнодушным.
– Мне бы очень этого хотелось, – после небольшой паузы отозвался он. – Но, как оказалось, опять всплыло дело о том подохшем рэкетире. Помнишь? Ну, которого я нечаянно замочил. Хоть кругом и кавардак, а про это немедленно вспомнили. Как только освобожусь, подъеду на Предпортовую.
– Им чего, делать нечего? – удивился Грачёв. Он выстукивал дробь носком ботинка по ступеньке, потому что очень волновался. – Хотят врагов побольше найти? Выявить все преступления кровавого режима? Я сказу сказал, что не так уж плохи дела у демократических властей, иначе они бы сейчас вытряхивали дерьмо из порток…
– Андрей, твой агент в безопасности? – забеспокоился Минц, сильно расстроенный из-за царящего вокруг психоза. – Ты не насторожил наших «друзей»?
– Я не Господь Бог. Откуда мне знать наверняка? Старался, во всяком случае, не насторожить. Влад! – повернулся Озирский к Вершинину, – потолкай своего шефа. Что тут, без тебя не обойдутся? Слишком много актёров для одного бездарного спектакля. А агент в безопасности, Сашок, так что успокойся. – Андрей, как всегда, пихнул Минца локтём. – Вы когда будете на месте?
– С двенадцати ночи. Может быть, даже раньше. Туда с Литейного машина пойдёт, «уазик». Заедем в шестьдесят восьмое отделение, известим ГАИ, – сказал Минц. – А после всего – на станцию.
– Транспортная милиция в курсе, – добавил Грачёв. – Мы с Тенгизом лично туда звонили. Они тоже помогут, в случае чего. Если, конечно, их не пошлют за правду бороться…
– Я всё-таки попробую дозвониться до своего начальства, – сказал Вершинин и скрылся за дверью телецентра.
* * *
Почти сразу же после того, как Владислав покинул компанию, с Кировского проспекта на улицу Чапыгина завернул голубой «Москвич» ИЖ-412, с российским флажком у лобового стекла. Сидящий за рулём бородатый длинноволосый парень что-то шепнул милиционеру. Тот пропустил его поближе к телецентру, но велел припарковаться на стоянке гостиницы «Дружба».
Патлатый водитель вылез из машины, запер её и направился к дому шесть, оставив в салоне своего пассажира – молодого человека с соломенными волосами, падающими на воротник широкой кожаной куртки. У него было бледное узкое лицо с тенью отрастающей щетины над верхней губой, а глаза скрывались за матовыми очками. Большими, но красивыми руками молодой человек достал из-за пазухи пачку сигарет «Бонд», дорогую зажигалку; не спеша закурил. Приятно пахнущий дымок потёк на улицу через щёлку над правым ветровым стеклом. Пассажир располагался на заднем сидении более чем скромного автомобиля, совершенно не подходящего для него.