С удовлетворением обнаружив, что света нигде нет, Саша всё же заглянул в комнату Льва Бернардовича. Постель отца была пуста, а на покрывающей подушку накидке белела записка. Минц поспешно зажёг торшер и узнал руку сестры.
«Саша! Папу я увезла на дачу – пусть ещё немного побудет у нас. Поскольку, кроме тебя, в городе никого не остаётся, я поместила на объявлениях об обмене сахарного песка на ягоды ваш телефон. Звонить попросила с восьми до десяти вечера. Сам понимаешь, что я в безвыходном положении. Может, что-то и получится с этим обменом, хоть я и потеряла всякую надежду. Будь здоров, береги себя. Папу привезу дней через пять, если ничего не случится. Мы едем на нашей машине, за рулём Юрка. Он очень переживал, что не застал тебя. Всего хорошего.
Софья. 17 августа 1991 года»
Присев на постель Льва Бернардовича, Саша с облегчением вздохнул. Сестра права – он сейчас не может уделять отцу и малой толики того внимания, которого старик безмолвно требует. «Спасибо, Сонька, ты молодец! Я теперь свободен, а с племянником в другой раз поговорим…»
Он вышел в коридор, с облегчением сбросил тяжёлые, грязные сапоги. В носках прошёл в ванную, зажёг там свет, газовую колонку и пустил воду.
* * *
Арина поднесла спичку к третьей свече, дождалась, когда вспыхнул фитилёк. Потом помахала спичкой в воздухе и выбросила её в пепельницу. Электрический свет с недавних пор стал непереносимым, и днём тоже было тоскливо, больно. Арина хотела бы и вовсе жить в темноте, но по некоторым причинам не могла. В незнакомой квартире она постоянно натыкалась на мебель, тем более что от стресса сильно пострадала координация движений.
Бывшая наездница удивлялась, что так рано превратилась в беспомощную больную. Она начинала хохотать над собой, чтобы немного развеяться, пробовала обратить всё в шутку. Но смех очень быстро делался истерическим; он смешивался со слезами и стонами. Арина испуганно замолкала, и потому страдание копилось внутри, давило на сердце, сжимало горло. Глаза то и дело наполнялись слезами, но заплакать по-настоящему никак не получалось.
Арина только что приняла ванну, надеясь таким способом успокоить нервы. Лёжа в пахнущей хвоей пене, она читала книжку «Ночь в Гефсиманском саду». В библейских сюжетах, изложенных современным языком, Арина находила утешение. Вроде бы, на душе стало легче – но ненадолго. Как только, накинув купальный халат, она вошла в спальню и стала искать фен, тоска накинулась снова.
Гортань сильно заболела, будто спереди в шею врезали кулаком. Молодая женщина упала на широкую кровать и зарыдала, умоляя Господа Бога забрать её сейчас же и больше не мучить. Накрывшись с головой цветным пледом, на котором был искусно выткан горный пейзаж, она выплакалась всласть. Арина кричала во весь голос, наплевав на то, что это могут услышать соседи. Она проклинала себя и мужа за то, что случилось в конце мая. Тогда, в предпоследний день весны, Арина Скресанова стала законной женой Зураба Сакварелидзе.