Ковалев коротко вздохнул и потеребил рукав футболки. И вдруг съехал вниз и сел на корточки, опираясь спиной о деревянную полированную плиту, которая закрывала расположенную под подоконником батарею парового отопления.
– Ладно, не буду, – сказал он, блуждая взглядом по палате. – Я же у вас не один… душевнобольной. Хотя и не в душе здесь дело… Я думал об этом, еще тогда, двенадцать лет назад… Просто мир поворачивается другой гранью. Тоже иллюзорной, – но другой. Как бы мир с черного хода.
– Это как же?
– Да я и сам толком объяснить не могу. Просто такое у меня ощущение. Вроде все то же самое, что и в обычном мире, все на своих местах… Только вместо черного – белое, а вместо белого – черное… Как негатив… И тени в другую сторону, белые тени, и… Нет, словами это не передать, это чувствовать надо. Не знаю, с чем и сравнить. – Ковалев опять потеребил рукав футболки. – Ну, скажем, пример из школьной программы: Евгений Онегин. Там, в мире с черного хода, он совсем другой… То есть он тот же Онегин, но как бы с изнанки, что ли… Отпетый негодяй. Когда Татьяна призналась ему в любви, он просто, ну… поимел ее, а потом бросил, беременную, и приударил за Ольгой… И Ленского на дуэль спровоцировал, чтобы быть свободным в своих домогательствах. Это я просто для примера, но принцип именно такой. Те же люди и вещи, – но как бы с другой стороны… Хотя и пушкинский Онегин, и тот Онегин с черного хода – все те же иллюзии, только разные… В общем, я себе это представляю, а выразить точно не могу. Просто чувствую… Загружаю я вас, Виктор Палыч?
– Меня такие загрузы не грузят, – скупо улыбнулся доктор Самопалов. – Это моя работа.
– Я ведь понимаю, что вы меня больным считаете. Только я не болен. Болезни – тоже иллюзия, да и не может болеть тот, кого на самом деле не существует. Я уже по Губанычу соскучился… Тоже иллюзия, но приятная. – Ковалев вздохнул и как-то обмяк. – Устал я, Виктор Палыч, и думать уже ни о чем не хочу, а не думать не могу…
– Все будет хорошо, – заверил пациента доктор Самопалов, искренне желая, чтобы так оно и случилось. Ковалев не выглядел безнадежным и мог рассчитывать на возвращение к нормальной жизни. Хотя дать гарантию, что рецидивы не возникнут, Самопалов не решился бы. – Идите, полежите, я распоряжусь насчет инъекции. Вам помочь?
Врач шагнул было к Ковалеву, но тот покачал головой:
– Не надо, все в порядке. Я сам.
Доктор Самопалов молча кивнул, потом изучающим взглядом посмотрел на Левченко – тот по-прежнему продолжал свое однообразное занятие – и, спрятав руки в карманы халата, направился к двери.