— Стрельба — вот что для танка главное, — помолчав, веско добавил Илис.
Обер только молча махнул рукой и перевел взгляд на экран, который заменял танкистам лобовое стекло. «Трицератопс» резво бежал по каменистой равнине, утыканной невысокими кустами. Каменистой равнина стала недавно, и повышаться тоже стала недавно. Она вела к каким-то то ли холмам-переросткам, то ли к горам-полуросликам, темнеющим на горизонте. А до этого путь от побережья проходил по зеленым травам, от перелеска к перелеску, откуда, заслышав шум моторов пары «трицеров», выпархивали потревоженные птицы. День, как и вчера, был солнечный, прозрачный воздух позволял хорошо видеть все вокруг, и не появлялось в поле зрения ничего, что могло бы вызвать опасения. Ведь нельзя же было считать опасными стада каких-то рогатых животных, поедающих траву. Тем более что приближения танков они не дожидались, а всем скопом бросались наутек, палками вытянув хвосты с кисточкой на конце.
Солнце уже миновало высшую свою точку, разведчики успели пообедать в пути, а пока им не повстречалось ничего, что могло бы свидетельствовать о наличии здесь разумной жизни. Рогатые животные бродили без пастухов, никто не сидел с удочкой на берегах речушек и не добывал глину в оврагах, не поднимался к небу дым костров и не возникали вдали крепостные стены или заводские корпуса. Судя по отсутствию дорог, транспорт тут не ездил — ни авто, ни танки.
К чести служащих шавьерийских вооруженных сил нужно сказать, что из обморока, вызванного оглушительными известиями об их действительном положении во времени и пространстве, они выбрались очень быстро. Капитан Макнери, поколебавшись, все-таки извлек свою фляжку, и танкисты, по очереди приложившись к ней, не то чтобы повеселели, но уже не выглядели олицетворениями беспредельной тоски. Когда им объяснили, по какому поводу все тут собрались, они уселись на песок и, хоть вопросов и не задавали, но слушали внимательно и время от времени тихонько переговаривались. А вопросы задавали другие. Много вопросов. И капитан Макнери, вновь забравшись на стол, отвечал на каждый из них и даже вспотел и расстегнул китель. Кроме вопросов, были и предложения, и некоторые из них оказались дельными. А некоторые — наоборот. Как, например, призыв одной пожилой пассажирки, представившейся активисткой какого-то там движения. Призыв заключался в следующем: всех женщин нужно распределить поровну между мужчинами, и мужчины должны устроить своим подопечным беззаботную жизнь.
Тут же поступило другое предложение, его сделал молодой парень с длинными золотистыми волосами, одетый вычурно и ярко. Надо создать здесь что-то типа лупанария, сказал он, но бесплатного, и пускать туда только тех, кто хорошо показал себя в труде.