Переведя аргамаков через ложе хищной реки, Поттер оглянулся. Там, где нашел свою страшную смерть песчаный черт, виднелось лишь размытое пятно, от которого расползались быстро тающие струи темной крови. С сожалением поглядев на оставленные на том берегу световые пики, Гарольд подсадил Добби в седло и сел сам.
— Хозяин опять может превращаться? — задумчиво спросил эльф.
— Как видишь. Надо спешить, Добби! До рассвета осталось часа три. К восходу солнца мы должны быть в тридцати милях отсюда!
Неяркая зеленая луна виднелась в небольшую отдушину крепостной темницы. Ее свет правильным четырехугольником медленно полз по стене, немного разгоняя мрак в каменном мешке.
— Вода осталась?
— Есть немного. Сейчас зачерпну.
Что-то стукнуло и заскребло по дну деревянного ведра.
— Держи.
— Убери свою руку с моего лба, Поттер! Твоя забота мне уже надоела!
— Ты весь горишь, Драко.
— Не твоё дело, — сердитый шепот прервался шумными глотками и стуком упавшей плошки, — за воду спасибо.
В углу завозился еще один обитатель камеры.
— В нашем положении болезни — не самое страшное.
— Не стони! Знали, на что шли, — отозвался еще один узник. Судя по голосу, он был уже в возрасте.
— Ну, допустим, знали. И что? Все равно тот магл умер. А нас казнят за воровство. У них тут с этим строго. Мужчины людьми не считаются. Мы — козлы вонючие. Рабы и поставщики семени для продолжения рода. Тут всеми делами бабы заправляют.
— А Страж?
— А что, Страж? Я так понял, что он тоже раб — просто имеет привилегии.
Помолчали. Потом пожилой позвал:
— Слышишь? Как тебя? Гарри, что ли?
— Чего?
— Слушай, а почему тебя твой дружок Поттером называет? Ты чего, Избранному родственник?
— Однофамилец, — помолчав, ответил Гарри.
— Чудно, — отозвался тот.
Квадрат на стене начал бледнеть. Близился рассвет. Гарри очень опасался, что он может стать последним в их жизни: головы казненных, насаженные на ограду, недвусмысленно свидетельствовали о практикуемых здесь способах борьбы с преступниками. Чисто машинально он наклонился и вновь пощупал лоб Малфоя. Тот что-то протестующее замычал.
Послышались шаги и бряцание амуниции. Под дверью налилась узкая полоска света, заскрежетал ржавый засов, и в распахнувшемся дверном проеме показались силуэты вооруженных людей.
— Встать, скоты!
Ослепленные светом факелов, пленники поднялись, пытаясь разглядеть вошедших. Воины в кожаных доспехах грубо подняли их, завернув руки за спину.
В камеру неторопливо вошел Страж западных врат. Называли его так вовсе не потому, что он лично сторожил какие-то ворота. Его должность носила это название с незапамятных времен, и первоначальный смысл ее был давно утерян. Сейчас в понятиях человеческого мира это был комендант города и шериф полиции в одном лице.