Вначале была наша Пасха. Бабушка испекла пироги с капустой, творожники и картофельные ватрушки. В пасхальное утро она в чистом белом платочке сидела на лавке возле окна и пела по своей черной книжечке. Раньше — в Виркино и в Финляндии — она сажала и меня с собой петь, но я ее раздражала, у меня не получалось так чисто и точно, как она хотела.
Странно, она все свои молитвенники сумела сохранить. Она их еще в Финляндии запрятала в карманы своих широких в мелкую складку юбок. Неужели она знала, что будут отбирать?
А вчера вечером она велела зарезать петуха на пасхальный обед. Его давно уже хотели зарезать, купили-то его, потому что хотели развести финских кур, но теперь он был ни к чему. С этим петухом получилась неприятность. Ройне пошел во двор его резать. Когда он отрубил петуху голову, во двор пришел Женя, петух каким-то образом вырвался и с отрубленной головой полетел прямо на Женю. Он упал, окровавленный, петух свалился рядом с ним. Женя долго не мог говорить, а ночью во сне кричал, что мертвый кровавый петух ходит по нему и больно клюет его в голову.
Русская Пасха наступила через две недели, ее праздновали во всех деревнях. Здесь был такой обычай — перед Пасхой мальчишки лазали по деревьям и собирали галочьи и грачиные яйца, а в пасхальный день они бросались этими яйцами в девчонок и называли это дело: «Толкнуть яйцо в девку». Это было ужасно противно, во многих яйцах были кровавые зародыши, а некоторые невыносимо воняли.
Кто-то из мальчишек дал Жене тоже голубое в коричневую крапинку яйцо и велел «толкнуть» его мне за шиворот, но он «толкнул» его бабушке, потому что, как он объяснил позже: «Мирья долго не садилась — я устал ждать».
Бабушка сидела на лавке рядом с ним. Он положил ей яйцо за шиворот и хлопнул ладошкой. Бабушка вскочила со своего места и побежала во двор, ему было очень смешно.
Кончилось половодье, подсохли дороги, мы опять пошли в школу. Я надела ботинки. Все остальные так и ходили в валенках с калошами, но ноги у них все равно промокали, и им было тяжело идти.
Как-то в воскресенье после обеда пришла старшая тетя с картой и сказала, что у нее возникла идея. Она разложила карту на столе и начала измерять линейкой и показывать, сколько километров до Ярославля. Потом она объяснила, что как только кончатся в школе занятия, они с Ройне поедут туда на велосипеде и постараются узнать, куда перевели маму. Оказывается, еще зимой тети написали маме, на ее старый адрес в ярославскую женскую тюрьму, но оттуда пришел ответ, что ее перевели, а куда не написали. Тети решили, что, скорей всего, ее лишили права переписки. А если ее перевели, то надо выяснить куда. Вообще они говорили, что если она жива, то нам надо переехать жить к ней поближе. Срок у нее должен кончиться через полтора года.