Вязание оказалось трудным делом. Петли соскальзывали со спиц, и никак одна петля не хотела влезать в другую. Тетя сердилась, пришлось промучиться до самого ужина. На ужин тетя отпустила меня домой и сказала, чтобы я пришла завтра с утра. Морозы долго не проходили, я научилась вязать чулок.
Но наконец потеплело — все ребята из нашей деревни снова пошли в Ковшово в школу. Когда мы пришли, в нашем классе еще топилась печка, учительницы не было, у печки стоял Аатами Виролайнен и накалял кочергу. Как только он увидел нас, он закричал: «Virkkiläiset vinosuut!» [6], а мы крикнули: «Kousulaiset Kolosuut!» [7] Он начал бегать с раскаленной кочергой за нами. Все разбежались, я осталась одна. Он поднес докрасна накаленную кочергу к моему лицу.
— Не посмеешь дотронуться.
— А вот и дотронусь.
Я почувствовала на лице жар раскаленного железа, кто-то из девчонок взвизгнул. Я, наверное, чуть шевельнулась, кочерга коснулась моей щеки. Он сам отскочил от меня как ужаленный. Я выбежала на улицу и приложила снег к щеке. Все равно жгло и ломило всю голову.
Я побежала домой. По дороге от морозного воздуха боль немного прошла. Дома была только старая бабушка, она спросила:
— Чем это тебя так?
— Я обожглась.
Она тут же ушла в чулан за лекарством. Вернулась она с коричневой бутылочкой в руке, вынула из шкафа тряпочку, намочила ее и приложила к щеке. От тряпочки противно пахло водкой и щипало глаза, но жечь перестало.
Я забралась на печку и заснула. Сквозь сон я услышала, как вошла, громыхая бидонами, младшая бабушка, но тут же она вышла во двор. Обратно она вернулась, держа что-то в переднике. Старая бабушка спросила:
— Уже сколько?
— Три, — ответила бабушка. Она встала на скамейку и начала подавать мне на печку маленьких дрожащих белых ягнят. Увидев мое лицо, бабушка вскрикнула:
— Чем это ты?
Я сказала, что обожглась в школе. Она начала ругать меня, школу… Но ей было некогда. Подоткнув за пояс свою длинную широкую юбку, она быстро ушла обратно в хлев. Я положила ягнят рядом с собой, прикрыла их своим клетчатым платком, они заснули.
Но скоро у них смешно задрожали хвостики, и они стали тыкать меня своими мордочками — это они захотели есть. Я сказала старой бабушке. Она забрала ягнят и отнесла их обратно в хлев, но на ночь она принесла их на кухню в громадной корзине, в которой носили сено. Нам с Арво хотелось поиграть с ними, но бабушка не разрешила, сказав, что ягнята еще маленькие и должны спать.
Начал таять снег. Ходить в валенках с галошами стало тяжело и скользко, ноги нагревались, и мы еле-еле тащились из школы домой.