Скоро начались страшные морозы, на улице сдавливало горло и было больно дышать, в классе мы сидели в пальто и в рукавицах, чернила не оттаивали в чернильницах, хотя печку топили почти до конца занятий. Наконец учительница сказала, что уроков не будет, пока не потеплеет. Когда я возвращалась домой в тот день, меня встретил у Хуан-канавы Арво, он подбежал ко мне, стащил с меня рукавицы, пока я бежала до дома, у меня побелели пальцы. Бабушка сунула мои руки в таз с холодной водой. Когда они начали отходить, ужасно заломило от пальцев до самого плеча. Я громко плакала, а бабушка жалела меня, обнимала, прижимала к себе и все повторяла: «Herranen aika» [4].
Из Гатчины приехала старшая тетя Айно. На ней было черное мягкое бархатное пальто на розовой шелковой подкладке, с большим стоячим черным с искорками воротником, такая же маленькая шапочка на голове и муфта на одной руке. Она казалась какой-то ненастоящей, как Снежная королева. Но когда она сняла пальто и села на табуретку, иней оттаял, и она стала, как всегда.
Мне захотелось пойти в другую комнату, но уйти сразу было неудобно, хотя я знала, что тетя начнет сразу чему-нибудь учить. Она тут же спросила у бабушки, умею ли я вязать. Бабушка ответила, что умею крючком. Тетя сказала:
— Спицами тоже надо учиться, вот сейчас школы закрыты, уроков нет, пойдешь со мной, я тебя научу.
Когда тетя приезжала в Виркино, она жила у своих родителей, моих прабабушки и прадедушки. Им было много лет, они плохо слышали и видели, и они все забывали — даже не помнили, кто я и как меня зовут. Чаще всего они называли меня Ольгой и думали, что я — это моя мама. Им каждый раз приходилось объяснять, но потом они снова все равно забывали. Вообще у них самих все было очень запутано: прадедушку звали Аатами, и дом называли Ukon Talo [5], но не в честь моего прадедушки, а в честь его отца, который прожил больше ста лет и ходил зимой босиком в баню, сильно парился и окунался в проруби, а умер он давным-давно, в одну неделю со своей старухой. О них у нас в деревне рассказывали разные истории.
В комнате у моих прадедушки и прабабушки было очень холодно, дед сидел в кровати под ватным одеялом, на голове у него была меховая шапка-ушанка, а прабабушка была в валенках и в бараньем полушубке. Когда она увидела, что мы собираемся затопить печь, она стала возражать:
— Не надо, я недавно топила, — скрипела прабабка из своей шубы.
Тетя махнула на нее рукой и разожгла спичкой бересту. Она отыскала спицы, шерсть, мы подсели к печке, приоткрыли дверцу — тетя начала учить меня вязать чулок.