— А ты, Бартошнэ, подала заявление? — спросила Вирагнэ. — Или ждешь, что тебе на блюдечке поднесут?
В дверях показался рабочий из соседнего цеха.
— Бартошнэ, на выход! — крикнул он. — Муж у проходной!
Гайнал вздрогнула, во рту у нее пересохло. Забыв закупорить бутылку со спиртом, она шла по цеху, боясь поднять глаза, ощущая на себе испытующие взгляды работниц.
— Через час я уезжаю, Гайнал, — вместо приветствия сказал Тибор. Воротник его пальто поднят, он ежится, точно от холода. Что с ним, уж не заболел ли?
— Сядем, — тихо сказала Гайнал, направляясь к скамейке.
— Меня посылают на полугодичные курсы — учиться.
Они долго молчали. Тибор нервно поглядывал на часы. Гайнал волновалась: она и ждала разговора и боялась его.
— Согласись, Гайнал, то, что ты сделала, — безумие. Пропадешь… — наконец заговорил Тибор.
Она ничего не ответила, только окинула мужа отчужденным взглядом.
Здесь, за проходной, тихо. Лишь ритмичный шум машин твердит о том, что время не стоит на месте. Надо торопиться, ее ждут в цехе. Утренний ветерок бережно шевельнул прядь волос на ее разгоряченном лбу. Взгляды их встретились. Где та теплота, которая когда-то связывала их? Почему исчезла она?
— Тогда… Тогда зачем же мы жили вместе? Целых десять лет… — глухо спросил Тибор.
На фабричном дворе маневрировал поезд. Тоскливо поскрипывали вагоны. «Зачем?» — спрашивали машины. «Зачем?» — вторила электропила.
— Ты не думаешь о ребенке! — Тибор ходит с последнего козыря. — Я только что был у нее. Я все видел.
Она не думает о ребенке? Нет, он так ничего и не понял.
Гайнал уходит, все глуше становятся ее шаги. Твердо ступает она по земле. Так ходят люди, которые хорошо знают, чего они хотят от жизни. Тибор смотрит ей вслед. А он? Предусмотрительный, расчетливый, тихий, знает ли он, что ему нужно?
Быстрый проблеск мысли на мгновение осветил его серое, осунувшееся лицо. Он тяжело поднялся и пошел в город. Хватит ли сил последовать за ней?
Эрделинэ работает на заводе керамических изделий.
Сейчас она лепит из глины пастухов с дудками. Много пастухов. Они выстроились в ряд на рабочем столе. Начальник цеха ругает ее: слишком высоко держат пастухи свои дудки. Они тянут их прямо к небу. Начальник цеха — сердитый. Ему недавно исполнилось тридцать лет, а на макушке уже сверкает лысина.
«Поймите, — звучат в ушах слова начальника, — портным масспошива незачем вводить новшества. А наша работа — масспошив, — понятно?»
Эрделинэ месит вязкую массу. Позавчера кончили лепить охотников с овчарками.
Но даже и в эту работу надо вкладывать душу. А в общем — были бы руки. Душа обычно летает далеко и от пастухов и от охотников. Однажды Эрделинэ увидела эти изделия в витрине магазина. И не узнала своей работы.