Сначала она ничего не поняла. Массивный чеканный семисвечник, стоявший на отцовском американском бюро, двинулся на нее, поплыл. Она с трудом удержалась на ногах. Дышал из угла леденящим холодом новый несгораемый шкаф! Как объяснить отцу? Да, объяснить самую простую на свете вещь — ее любовь к Дюри? За что она любит его? Дюри есть Дюри. Этим все сказано. Он родился в христианской семье, и его крестили в церкви. Разве они виноваты в этом?
Эдит молчала. Шли минуты. И каждая минута молчания словно размывала пропасть между отцом и дочерью.
— Этот дом построен моим дедом. Наша религия — это та сила, которой мы обязаны всем: жизнью, богатством, покоем… — голос отца доносился из соседней комнаты.
Когда он вышел из кабинета? Он, видно, пытался втолковать что-то матери.
— На кого работает мой свечной завод? На моих единоверцев. Даже самый нищий еврей обязан купить к субботе свечи… И я должен все это предать, забыть только потому, что на пути моей дочери встал этот… Или мало женихов найдется для нее? При моих-то деньгах! Блондины, брюнеты, любой масти подберем! И чтобы больше ни слова об этом. Точка.
На другой день Эдит не выпустили из дома. Даже запретили спускаться во двор. Впрочем, первый день в неволе прошел незаметно. Она верила, что Дюри придет к ней. Но они встретились только во сне. Он вел ее за руку по свечным городам, мимо домов, построенных из свечей.
И на другой день то же самое. Они бродят с Дюри по полю, красному от огромных, распустившихся маков. (И снова это только сон!) Поднимается сильная буря, и Дюри исчезает. Эдит, задыхаясь, бежит по полю, ищет его и зовет: «Дюри! Дюри!»
Утро. С веретена времени смотан еще один день. А этой ночью ей приснилось, будто перед ней выросло множество несгораемых шкафов, и все они, оскалившись, глядели на нее и твердили: «Попробуй убеги, если можешь!»
Четвертый день взаперти. Две тетки зорко следят за каждым ее шагом.
Пятый день. Могла ли она поверить, что найдется такая сила, которая разлучит ее с Дюри? На дворе льет дождь, монотонный, тоскливый, безнадежный.
А вечером на шестой день отец внезапно уехал.
Чуть свет вскочила Эдит с постели, набросила платье и выбежала из дома. Ее никто не удерживал.
Под проливным дождем мчалась она по городу. За ворот заливала вода, туфли тонули в глубоких лужах. Навстречу ей неслись блестящие крыши домов, плачущие окна, облетевшие мокрые деревья…
Затаив дыхание, Эдит постучала в дверь. Ей отворила маленькая худенькая женщина, повязанная черным платком. Глаза ее блестели от слез.
— Дюри получил внеочередную повестку. Видно, помешал кому-то. Его призвали в армию.