Через некоторое время парень пришел в себя и пошел домой, чтобы начать делать гроб. Весь день он строгал и пилил, а потом вырезал имя Казбека на крышке.
Преданность сына произвела на меня впечатление, но, как и большинство людей в деревне, я не оплакивал его отца. Казбек Ташиян был опасным человеком и стал причиной серьезного разногласия между Хетти и мной.
Это произошло вскоре после бракосочетания Ануш и Хусика. Хандут Шаркодян сказала Манон, что дочка переехала в дом мужа и больше не будет работать в больнице. Это не удивило меня. После замужества армянки обычно не работают. Но Хетти решила, что Ануш угрожали, поэтому она и Манон настаивали на несении бессменной вахты возле нашей помощницы медсестры – заградительный кордон, который Казбек не смог бы игнорировать.
Я счел это безумием и заявил жене, что это вообще нас не касается. Хетти обвинила меня в безразличии и спросила, что бы я чувствовал, если бы Ануш была нашей дочерью. Эти ее слова меня сильно обидели. Я беспокоюсь о девочке не меньше, чем Хетти, но закон есть закон! Единственный человек, который должен заботиться о благополучии Ануш, – ее муж, и если он не может ее защитить, то что можем сделать мы? Я умолял Хетти оставить эту мысль и держаться подальше от дома Казбека, ведь там небезопасно.
– Я подвергаюсь не большей опасности, чем Ануш! – воскликнула Хетти.
Я пообещал жене, что сделаю все, что в моих силах, но не могу вмешиваться в дела семейные.
– Не можешь или не хочешь?
На это мне нечего было ответить. Жена отвернулась от меня и сказала:
– Турция изменила тебя.
Ее слова причинили мне боль и преследовали меня на протяжении многих дней. Если бы Пол и Манон так сильно не влияли на нее, она непременно согласилась бы со мной. Так устроен мир – жена принадлежит мужу вне зависимости от того, в какой стране она родилась, и наше мнение ничего не может изменить. Если бы моя жена могла рассуждать здраво, то она признала бы, что я много сделал для женщин Трапезунда в целом и для Ануш в частности.
С того самого дня, как я дал клятву Гиппократа, я старался ставить интересы других выше своих, но я не собираюсь нарушать законы этой страны. Вот о чем я думал, глядя на изуродованный труп Казбека.
Из-за жары я посоветовал Хусику похоронить отца незамедлительно. У деревенских жителей не было средств, чтобы купить гроб, поэтому мертвых опускали в могилу, завернув в ткань. Но Хусик и слышать ничего об этом не хотел.
Два дня назад по его настоянию гроб был поставлен на стол в доме Казбека, и всю ночь Хусик простоял, не проронив ни слезинки, пока Гохар Шаркодян читала молитвы, не обращая внимания на жару и запах, распространившийся в комнате. К полуночи пришел Арнак и сообщил, что священника не могут найти.