Лошади били копытами по твердой земле, их уздечки бренчали, когда они мотали головами и ржали в теплой ночи.
* * *
Рано утром Ануш пробиралась между людьми к повозке с припасами, чтобы набрать воды. Стар и млад сидели или лежали возле дороги, более стойкие уже собирали свои пожитки.
Матери измазывали грязью лица детей, чтобы уберечь их от солнца, а лица дочерей – еще и для того, чтобы уберечь от иной беды.
Иностранный солдат, которого Ануш видела с Джаханом, стоял на невысоком холме и смотрел оттуда на людей внизу.
Ануш заметила Саси, сидящую рядом со своей матерью и Хават возле одной из повозок.
Она подбежала к ним. Саси подставила лицо солнцу. Ее левый глаз был закрыт, а нос превратился в бесформенную массу, все лицо было в синяках.
– Саси, – прошептала Ануш, не в силах отвести от нее глаз. – Ты… не видела Хандут?
Ее подруга покачала головой и, отвернувшись, уткнулась лицом в плечо матери. Хават молча раскачивалась из стороны в сторону, сжимая колени. Глаза госпожи Таланян были закрыты, слезы бежали по ее щекам.
Рядом сидела, застыв, как камень, молодая женщина, которая, как и Ануш, занималась в кружке шитья, организованном госпожой Стюарт. На ее коленях лежал истощенный ребенок. У женщины был отрешенный вид, она не воспринимала происходящее и не замечала, что люди обходят ее стороной.
– Не приближайся к ней! – раздался голос Джахана. Он схватил Ануш за руку. – У ее ребенка холера.
Ануш вырвала руку.
– Иди к бабушке. Мы сейчас выходим, – сказал Джахан.
* * *
Следующий день был таким же, что и предыдущий, как и все последующие, разве что они становились все длиннее, жарче и тяжелее. Запасы пищи были на исходе. Дети воровали, взрослые следовали их примеру. В лагере то и дело случались драки, агрессия сменялась безразличием.
Не было никакой пощады ни беременным, ни больным, ни старикам. В день нужно было проходить определенное количество километров, и все должны были идти.
Одним жарким днем у Парзик, которая была на последних днях беременности, начались схватки. Она шла и кричала, но продолжала идти. Ее плач можно было слышать и в начале, и в конце каравана. Мать Парзик и близнецы шли под конвоем отряда Ожана, с ней была только ее сестра Серануш. Ануш старалась как-то утешить подругу.
Джахан распорядился стать лагерем раньше, и Гохар приняла роды. На закате возле Кызыл-Дага родился мальчик. Парзик плакала – Вардан никогда не узнает, что у него родился сын.
Она очень ослабела после родов, и Джахан разрешил ей ехать в повозке, где она лежала, истекая кровью, и звала мать.
За повозкой, как слепая, шла Серануш, она несла своего племянника некоторое время, но сильно ослабела и не могла удержать ребенка, поэтому в конце концов оставила его на обочине.