И решительно зашагала к Ориану, который трясся всем своим большим телом. Кажется, дракон хохотал.
– Папа, что это такое? – Хлоя положила ладонь на шип отца. – Что? Какая еще истинная пара? Кто? Вот этот дрянной поэт? Да за что мне это? Он мне совсем не нравится! Папа! Я не хочу!
– Ничего, – уверенно сказал Люк, задумчиво улыбаясь. – Понравлюсь.
– Даже не мечтай!
Она что-то еще кричала, пока Люк пытался с ней пообщаться. Лучники ушли со скал, Первородные суетились вокруг своего повелителя. Я тихонько отошла к уступу, с которого открывался вид на долину.
– Они уходят, – тихо сказал за моей спиной Виар, сворачивая свои черные крылья. – Арманцы уходят. Поверить не могу… Неужели все получилось? Войны не будет?
– Да, – чуть слышно отозвалась я. – Уходят.
Я смотрела, как в долине медленно отходит армия белых демонов. Линтара я на таком расстоянии не видела, значит, он снова обернулся человеком. Но чувствовала, что он где-то там, среди своих солдат.
Два огненных дракона плясали на моих руках, распахивали крылья в бесконечном танце, перемещались на спину, щекоча мне кожу искрами.
Разлом в земле уменьшился, но арманцы не попытались его преодолеть. Так же слаженно, как пришли, они покидали наши пределы.
* * *
– Ева, пойдешь на озеро? – Хлоя заглянула в комнату, и я чуть повернулась, закрывая рисунок в альбоме для рисования. Но за месяц нахождения в Идегоррии драконица уже привыкла к этому и перестала пытаться в него заглянуть. Хотя для этого пришлось с ней пару раз поругаться.
Рисовала я теперь крайне редко, лишь в долгие часы бессонницы или краткие минуты отдыха, как сейчас.
– Нет, иди без меня, – отозвалась я.
Девушка, нахмурившись, потопталась на месте. С Люком они сходились лишь в одном вопросе: том, что касался меня. И всеми способами пытались развеселить, пока я не рявкала на них, чтобы оставили в покое. Во всем остальном мой брат и драконица ругались как ненормальные, пугая прислугу и доводя Кармели до обмороков. Лишь Тара могла заставить замолчать эту парочку, и тогда во дворце воцарялась благословенная тишина.
Ориан Ал сказал, что Хлоя обратилась потому, что я изменила реальность, нарисовав дракона на спине Линтара. Ведь созидание – это как круги на воде от брошенного камушка. Вода всколыхнется, и круги дойдут до самого берега. Потом все стихнет, но река уже станет другой, ведь на ее дне остался маленький камень, брошенный созидающей..
Я изменила реальность, и те драконы, что услышали зов истинной пары, стали оборачиваться. Правда, дочь Ориана совершенно не желала в это верить. После долгих препирательств она согласилась погостить в Идегоррии, но лишь временно, пока это недоразумение не разрешится. Верить в предназначение она категорически отказывалась и всячески доводила моего несчастного брата. Я мстительно ей не мешала, решив, что Люк заслужил небольшие мучения. То, что брат влюбился в драконицу окончательно и бесповоротно, было понятно даже слепому. И к нему вернулся эликсир созидания, ведь любовь сильнее любого артефакта.