Хозяйка улыбнулась и разлила чай по кружкам.
Горячий травяной напиток показался Джорджу настоящим нектаром богов. Помимо мяты в состав чая входили ещё какие-то травы, но миссис Арколл, вероятно, предпочла о них умолчать. Судя по всему, это был её фирменный рецепт, который она могла получить от матери или даже от бабушки, и теперь хранила его в секрете. Меррил тоже оценила по достоинству вкусовые качества чая.
— В жару он помогает охладиться, а в осенней прохладе наоборот согревает, — не без некоторой гордости заметила пожилая женщина. — Если кто-нибудь желает ещё чашечку, я с удовольствием налью.
— Спасибо, миссис Арколл, этого будет достаточно, — ответил Джордж Сиборн.
— А вот и наша соня, — обернулась к поднявшейся занавеске Меррил. В дверях стояла Присцилла со следами подушки на лице.
— Доброе утро, — девочка уловила тонкий травяной аромат и немедленно взбодрилась.
— Умывайтесь и присаживайтесь к столу, юная мисс, — пригласила её миссис Арколл, указывая на свободный стул.
После завтрака Меррил и Присцилла снова продолжили осматривать окрестности под чутким руководством хозяйки дома, а Джордж Сиборн вернулся к работе над картиной. Мистер Арколл испросил позволения побыть рядом с художником, на что мужчина пожал плечами. Он, конечно, предпочёл бы остаться в одиночестве, но отвечать отказом мистеру Арколлу после радушного приёма не хотелось. Старик занял место на бревне, так что оказался за спиной вне поля зрения Джорджа.
На новом холсте Джордж Сиборн использовал иную цветовую палитру, чтобы передать краски горящего полудня. Небо преобразилось и сделалось ультрамариновым. Уверенными и несколько небрежными мазками художник изобразил вдалеке группу кучевых облаков, похожих на клочки разбросанной ваты. Старик издал нечленораздельный звук, по которому Джордж мог судить о реакции единственного зрителя, — мистеру Арколлу верхняя часть картины пришлась по душе.
Время растворилось, преобразилось в движения кисти, наносящей на холст те или иные краски. Джордж с головой ушёл в волшебный мир творения, а когда опомнился, минуло не менее трёх часов. Он словно вынырнул из глубоко сна, в котором пребывал до сих пор. На полотне запечатлелся знакомый холм, пестрящий яркими цветами, только художник знал, что эти цветы могут быть ядовиты. Джордж смутно припоминал сон, в котором земля под его ногами начала кровоточить. Земля с картинного холма лишь прикрывалась зеленью трав и убранством цветов, чтобы скрыть свою истинную сущность, потому что на самом деле она была мертва, и таковой её делала женщина…