Окружающую действительность поэт определял как «страшный мир», где царствует душевная опустошенность; он предчувствовал «неслыханные перемены, невиданные мятежи» и заранее принимал гибель этого мира как заслуженное возмездие. При Временном правительстве Блок редактировал отчеты Чрезвычайной следственной комиссии, призванной искать состав преступления в действиях царского правительства. После Октябрьского переворота на вопрос анкеты «Может ли интеллигенция работать с большевиками» Блок ответил: «Может и обязана». Восхищаясь стремлением новой власти «переделать все» вплоть до моральной природы человека, поэт призывал интеллигентов: «Всем телом, всем сердцем, всем сознанием – слушайте революцию».
Исследователи спорят о том, почему в финале «Двенадцати» безбожников-красногвардейцев незримо ведет Христос; показательны более ранние размышления поэта, характерные для символизма в целом: «… нет разницы – бороться с дьяволом или Богом – они равны и подобны» (Блок А. Собр. соч.: В 8 т. М.; Л., 1963. Т. 7. С. 28). Свое итоговое осмысление пути страны Блок выразил в стихотворении «Скифы» (1918), где Россия воспевается как принципиально варварская сила, с «азиатской рожей» и «раскосыми и жадными очами», лишенная христианской истории. «Старый мир» отождествляется здесь с Европой; настойчиво призывая ее «на братский пир труда и мира», поэт не скрывает, что в скифских объятиях ее скелет может «хрустнуть»; в случае же отказа европейцев от этого братства им предстоит бой «с монгольской дикою ордою».
После революции Блок впервые в жизни пошел на государственную службу, работал одновременно во многих местах (в том числе в Театральном отделе Наркомпроса). В январе 1921 г. записал: «Научиться читать „Двенадцать“. Стать поэтом-куплетистом. Можно деньги и ордера иметь всегда…» За полгода до смерти, выступая в феврале 1921 г. на Пушкинском дне (годовщие гибели А. С. Пушкина), Блок так подвел итог своего опыта сотрудничества с большевиками: «Покой и воля. Они необходимы поэту для освобождения гармонии, но покой и волю тоже отнимают. Не внешний покой, а творческий. Не ребяческую волю, не свободу либеральничать, а творческую свободу – тайную свободу. И поэт умирает, потому что дышать ему больше нечем: жизнь потеряла смысл». На одном из своих последних творческих вечеров, 1 марта в Малом театре Петрограда, уже больной Блок категорически отказался читать «Двенадцать», несмотря на настойчивые просьбы «революционно настроенного» зала. В последние месяцы жизни поэт переживал глубокую депрессию и умер от «слабости сердца», сопровождавшейся психическим расстройством.