Мистер Дей побрился, принял душ, оделся перед зеркалом, почистил и подровнял пилкой ногти. Потом сходил за газетами и выглянул на улицу. День начинался чудесный.
В девять часов раздался стук в дверь. Он поднял голову от газеты.
— Прошу.
Вошла Галина.
— Доброе утро. Как спали?
— Великолепно.
Она заметила на столике проектор с пленкой.
— О, вы уже и кино смотрели?
— Да, и очень интересное. Хотите? Всего одна серия.
— Так рано? Давно не ходила на детские сеансы. Ну что ж, крутите. — Она села в кресло, в котором сидела вчера. — Можно закурить?
— Да, конечно, у нас на Западе в кинотеатрах курят. — Он подал ей пепельницу и стал к проектору. На стене возник светлый прямоугольник, аппарат тихонько зашипел, и Галина увидела сидящую в кресле женщину. Она не узнала себя, ничего не успела понять, а лента уже кончилась.
— Ну как фильм? — весело спросил мистер Дей.
— Мало действия.
— Натурально, натурально, — обрадовался он.
— Но кто эта дама?
Только тогда он сообразил, что Галина себя не узнала, — так была она далека от мысли, что ее могут снимать скрытой камерой.
— Как, вы не узнаете? В таком случае повторим.
Он перемотал пленку и пустил ее снова. На этот раз она поняла, что видит себя.
— Так, так, мистер Дей. Когда же успели?
Он подошел к столу, где лежали аппараты, взял в руки кинокамеру.
— Вчера, прежде чем пойти к своему знакомому, я незаметно включил эту штучку. Она не очень шумит, но если бы и шумела, вы бы не услышали: работал телевизор. Вы сидели там же, где сидите сейчас. — Он поставил камеру на стол, навел ее. — Вот так, видите? И весь фокус.
Она задумалась, докурила сигарету. Хорошее настроение пропало.
— Зачем вам это нужно? Только не говорите, что на память.
— Я мог бы не показывать вам ленту, не так ли? Поэтому прошу оценить мою откровенность.
— Слишком сложно. Не пойму.
Он стал серьезным.
— Объяснимся, дорогая Галина. Дело в том, что я почему-то думал: вы приставлены ко мне шпионить.
— Вот как? Почему же?
— Вероятно, я жертва западной пропаганды. Это очень мощный пресс.
— Все-таки не понимаю: зачем вы меня снимали у себя в номере? Неужели… — Она не смела вслух высказать свою догадку.
Но ему ничего не стоило называть вещи своими именами.
— Нет, я, конечно же, не думал, что вы будете интересоваться содержимым моих чемоданов. Я не настолько оболванен западной пропагандой. Но мне хотелось посмотреть, какое у вас выражение лица, когда вы в одиночестве.