— Ну-ну! — подбодрила она его, сделав затяжку и пустив к потолку столб дыма.
— Вы ведь перед войной работали в германском посольстве.
Она не стала хвататься за сердце и не побежала в комнату за валерьянкой, как он ожидал. Она смотрела на него широко открытыми серыми глазами из-под густых черных бровей, а ему казалось, что она смотрит сквозь него. Ему даже страшновато стало от задумчивого взгляда этих больших и, по всей вероятности, немало повидавших глаз. В ее голове шла какая-то сложная работа, а он молчал, не зная, что говорить дальше…
Она заговорила сама.
— Вы слишком молоды, вам ведь не более тридцати пяти…
— Тридцать шесть, — уточнил он.
— Все равно, вы не могли знать меня тогда. Здесь об этом никто не знает тоже… Откуда вам известно?
— Это не имеет значения, вы не бойтесь…
— Я и не боюсь. — Она усмехнулась. — Насколько понимаю, бояться скорее надо вам.
— Вы ведь на оккупированной территории были.
— Ну, об этом я и в анкетах писала.
Нет, она действительно не была напугана. Может быть, чуточку нервничала. Ему нравилась выдержка этой пожилой женщины.
— Но вы ведь не писали в анкетах, что сотрудничали с оккупационными властями?
— Нет, разумеется, — спокойно сказала она. — Но давайте лучше начистоту. Вы сюда явились не для того, чтобы меня шантажировать, не правда ли?
— Это, конечно, не шантаж.
— И раз вы пришли ко мне, значит, вы меня не боитесь?
— Я привез вам привет от Веры Александровны.
Это был уже пароль, и она произнесла отзыв почти торжественно:
— Вы давно ее видели?
— Неделю назад.
Домна Поликарповна вздохнула.
— Вам действительно нужна квартира?
— Да.
— Комната у меня свободна. Что вам еще необходимо?
— Ваш совет.
— Пожалуйста…
— За кого я должен себя выдавать? За вашего племянника?
— Зачем? — удивилась она. — Я постоянно сдаю эту комнату, совершенно официально. Все это знают. Два месяца назад съехал последний жилец, завербовался на Север…
Он задумался на секунду и сказал:
— Мне удобнее было бы объяснять соседям, почему перебрался сюда, если бы вы были моей теткой.
Домна Поликарповна отрицательно покачала головой.
— Это отпадает. Я живу здесь пятнадцать лет, и решительно каждой собаке известно, что нигде никаких родственников у меня нет. И это правда. Да и зачем вам кому-то что-то объяснять? Каждый живет там, где ему нравится, чего ж тут оправдываться?
— Тогда как же я к вам попал?
Казалось, у нее на все был готов разумный ответ уже заранее.
— Очень просто: познакомились сегодня в кафе.
— «Момент»?
— Нет, оно называется «Снежинка». Я им печатаю на машинке меню.
— Вы работаете машинисткой?