Без Ирэн эти выходные не обещали ничего интересного.
Утро понедельника. Эспиноза решил, что в последний раз договаривается о встрече с Габриэлом вне участка. Больше нет нужды защищать его. Кроме того, он даже сам не до конца понимал, зачем ему эти хлопоты. Может быть, это был отзвук родительских инстинктов в отношение растущего вдали сына? И в любом случае он хотел прощупать парня еще раз, прежде чем подвергать официальному допросу в полиции.
Как и в предыдущие две встречи, они встретились в обеденное время неподалеку от работы, и снова, как прошлый раз, Эспиноза, стоило ему увидеть парня, взял курс на проспект Атлантика.
Они опять молча дошли до берега. Проспект Атлантика не впервые использовался для конфиденциальных встреч. На этот раз первым заговорил Габриэл:
— Почему вы так настаивали на встрече, сеньор?
— Чтобы сказать тебе, что Идальго мертв.
Произнося эти слова, Эспиноза глядел парню прямо в глаза, стремясь уловить малейший намек на то, что это для него уже не новость.
— Он умер?
Они стояли лицом к лицу. Габриэл сделал несколько шагов в направлении ближайшей скамейки. Эспинозе пришло в голову, что это может быть защитный маневр, чтобы скрыть неподобающее выражение лица.
— Он умер?
— Убит. Выстрелом в лицо.
— Выстрелом? Убит? Когда?
— Вечером в четверг… как раз когда детектив Уэлбер потерял твой след.
— Так вот почему вы делали обыск в моей квартире и на службе!
— Верно.
— Значит, меня подозревают в убийстве?
— Если верить тому, что ты сам нам рассказал, то разве у нас есть основания подозревать тебя?
— Слугам закона всегда нужны виновные.
— Это слугам церкви нужны виноватые. Мы же ищем преступников.
— И вы, сеньор, считаете меня преступником?
— Любое расследование начинается с того, что подозрительными считаются все, кто имел возможность это сделать, но это не означает, что тот, кто мог совершить преступление, тот его и совершил.
— И что мне нужно сделать, чтобы вы вычеркнули меня из списка подозреваемых?
— Формально говоря, тебе нужно твердое алиби. А говоря обычными словами, ты должен убедить меня, что ты этого не делал.
— Ну, лучшее, что я могу придумать в свою защиту, это что раз меня в тот вечер преследовал ваш детектив, то было бы смешно предполагать, будто я оторвался от него ненадолго, чтобы убить человека, которого, как вам известно, я ненавижу. И кроме того, если я его убил, то зачем тогда я вас искал и о нем говорил?
— В тот момент, когда Идальго был убит, за тобой не следили. Между тем моментом, как ты исчез в метро, и тем часом, когда ты появился около своего дома, времени более чем достаточно, чтобы совершить убийство, особенно если учесть, что его дом расположен не слишком далеко от твоего.