- Ты расстанешься с Анастасией? Он улыбнулся, и ревность Сандры немедленно улетучилась.
- Я расстанусь с ее бисквитами, но зато спасу свою фигуру.
Сандра с тоской подумала, сколько жизней разрушила Лорена своим дешевым романом. Они могли бы быть так счастливы, могли бы иметь своих детей... Перед ней сидел мужчина, которого она любила и уважала больше всех на свете, любит до сих пор и не перестанет любить до конца своих дней. Он своими руками разрушил свое счастье, потому что спасал чужую жизнь и честь, а теперь он одинок и страдает. Ее сердце готово было раскрыться, подобно цветку, но она вовремя вспомнила очень важное обстоятельство.
Филипп не изменил своего мнения о чей. Он не против заняться с ней любовью, поцеловать ее, переспать с ней, но они по-прежнему враги.
- Сандра...
- Чай уже совсем остыл.
- К черту чай!
- Ничего уже не изменить, Филипп.
- Ты так считаешь?
Она попыталась встать, уклониться от его объятий, но немедленно вновь очутилась на проклятой софе. Филипп целовал ее, невзирая на все попытки сопротивления, и его руки скользили по ее телу, а ее нога совершенно неожиданно обвилась вокруг его бедер...
Сандра все-таки увернулась от его жадного рта и прошептала первое, что пришло ей в голову:
- Мне надо позвонить Джеймсу.
- Позже.
- Нет, сейчас, мне нужно...
- Ты что, настолько мне не доверяешь, что должна звонить адвокату даже в такую минуту?
Она вспыхнула и вырвалась из его рук, возбужденная и разгоряченная и его ласками, и их отсутствием.
- Ты.., ты сам не доверяешь мне! Ты считаешь меня преступницей, у которой отсутствует всякая мораль...
- Правильно.
- Ты считаешь, что я ложусь в постель со всяким, кто мне придется по душе...
- И это верно.
- Так вот, ты ошибаешься по всем статьям! Джеймс мой друг и мой адвокат...
- И еще он проводит с тобой ночи...
- Один раз! Я была совершенно разбита, а он ухаживал за мной. Он уехал в три часа ночи...
- И он никогда не спал с тобой?
- Никогда!!!
Неожиданно ярость исказила лицо Филиппа. Сандра почувствовала, что бешеный смерч отрывает ее от пола и несет через всю комнату в сторону спальни. Филипп прорычал, явно не владея собой:
- Он целовал тебя, он к тебе прикасался, а значит, то же самое могу делать и я!
Она пыталась сопротивляться, но он целовал ее все яростнее, прижимая к себе так крепко, что у нее перехватывало дыхание. Его поцелуи обжигали и лишали сил и воли.
Филипп злился на себя, на нее и на целый свет, продолжая жадно целовать ее побледневшее лицо. Он не понимал, что с ним происходит. Жалость? Гнев? Ненависть? Ревность? Но почему, почему он так бешено ревнует ее, почему она вызывает у него такое дикое желание обладать ею, почему он не владеет собой?!