Встал, вытянув калеченую ногу из-под стола, прибавил:
— Потолкуй-ка еще с ним, а я зайду к тебе денька через три.
Володька подъехал к дому родителей вечером того же дня. Громко разговаривая с матерью, которая семенила за ним мелкими шажками, вошел хозяином.
— Я, батя, и толкую матери: квартиру вам надо купить в райцентре. С удобствами. Нечего тут сидеть киснуть. Не молоденькие уже. Я присматриваю для вас такую. Денег с вас не возьму, а вот дом этот подремонтирую и пущу под заежку. Думаю бригаду заготовителей на стороне набрать — свои-то не хотят работать. Вахтовым методом будут лес готовить. Одни — отъехали, другие на их место — приехали. Может, и свои, глядя на чужих, начнут крутиться.
— Ты, мать, иди-ка во двор иль к соседям куды, — сказал, вставая с табуретки, Степан. — Нам с сыном кое-че обговорить надо.
Татьяна прислушалась к голосу мужа, поняла: спорить с ним сейчас — на грубость нарваться. Поджала губы, притворила за собой дверь.
— Присаживайся к столу, сынок, разговор будет долгим.
Пошел в куть, вернулся оттуда с початой бутылкой водки, рюмками, какой-то закуской на тарелочке. Налил, придвинул к сыну рюмку.
— Бать, ты же знаешь, я — не пью.
— И я не пью. Но счас выпить можно — бавают, знашь, таки случаи, када надо выпить. Я вот че хотел тебе сказать, сынок… Родители всегда ищут в детях своих че-то такое, что бы напоминало их самих. В тоже время родители хотят, чтобы дети их в энтой жизни добились гораздо большего. Для энтого рвут жилы на тяжелой работенке, отказывают себе во всем, тока бы дети выучились, встали на ноги, а нам, родителям то есть, была от того — радость. Жись, значица, прожита не напрасно. И в тебя мы с матерью вложили все, что смогли: закончил школу, получил образование, имешь свое собственное дело. Но спроси у меня, отца своего, иль как ты меня называть, у бати своего, испытываю ли я от твоих делов радость? И я отвечу прямо: не ис-пы-ты-ва-ю! Отчего, спросишь, не испытываю? И я отвечу: не по-людски поступать с людями.
— Ну-ну… — криво усмехнулся Белов-младший. — Валяй дальше, а уж я потом на все твои вопросы отвечу.
— Вы все, пятеро наших с матерью детей, включая покойного Саньку, воспитаны были на труде, и лучше этого воспитания на свете не быват. И ты тож любишь и умешь трудится — энто я знаю, и энтим я в тебе, как твой отец, горжусь. Одно меня в тебе не устраиват: откуда в тебе столько злобы к людям? Откуда столько жадности? Вот кадаты был мальцом, ты када-нибудь испытывал к себе со стороны нашего фронтового поколения злобу? Иль вопче со стороны старших — испытывал? Вот кто-нибудь ни за что ни про что взял бы да и обидел тебя? Ну вспомни-вспомни?..