— Ты так уверен?..
— Уверен. Прежде чем отправиться в ваши края во второй раз, я попросил своих друзей из некоего управления сделать относительно тебя запрос, покопаться в архивах и теперь твердо знаю: откуда ты, кто твои родители, где воевал и как воевал, какие имеешь награды, как трудишься после войны. И поверь: людей с такой биографией, как у тебя, наберется не так уж и много. Одно то, что ты, Белов Данила Афанасьевич, — кавалер трех орденов Славы, говорит слишком о многом.
— Надо же, — качая головой, проговорил Данила. — А я-то, дурак, думал, вы каки залетные… Так и проживешь на свете, обрастая мхом и не ведая, что творится вокруг… Нет, из глухоманей своих нада выходить, — проговорил как бы в подтверждение собственных дум Данила. — В Иркутск съездить, еще куды — к однополчанам, к примеру. Давно зовут, да все недосуг…
— Из глухоманей выходить не надо. Тут вы, Данила Афанасьич, на своем месте. Будь моя воля, я бы вообще назначил вас смотрителем всех лесов губернии — во-он какой у вас порядок в хозяйстве. А съездить вам есть куда…
— Так-так, любезнай, — подскочил на месте Воробей. — До Афанасьича эт участок был мой, дак ниче не было. Ни-че…
Воробей изогнулся в сторону беседующих, разводил руками, раздувал щеки.
— Как это: ниче? — улыбнулся Иванов.
— Избушки — плохонькие… Печурки — из камешков… В лабазах — пусто… Годами не мылся — баньки-то не имелося… Ох, и намучился ж я… Но план давал… От… и — до…
При последних словах о «плане» старик гордо дернул головой.
Пришла очередь улыбнуться и Даниле.
— Обустроить участок — ерунда. Было б желание. Я, канешна, понимаю, что слова — одно, а дело — другое. Но и на том спасибо. Начальники у нас — перекати-поле. Тока для себя и под себя. Хотя и этого не могут, кусками норовят сглотнуть. Отсюда и бардак. Я ж для себя никада не старался. Мне хватит моей тайги. Но позволь спросить. Ты вот много чего знашь обо мне, а скажи: откуда у тебя этот вот нож? Вот дай-ка его мне…
Иванов подал. Данила повертел его в руках, сказал:
— Видишь на рукояти знак в виде креста иль птицы…
— Вот вы о чем, Данила Афанасьич… — долгим взглядом посмотрел в глаза собеседника. — Это действительно вырезан крест, крест староверческий, следовательно, нож принадлежал когда-то староверу. Мне он достался от тех стариков на память, а они рассказывали моему отцу, что сразу же после Гражданской в губернии зверствовала шайка бандита Фрола Безносого. Когда его взяли, в логове Фрола был и этот нож.
— Ты смотри, как все в жизни закручено… — раздумчиво проговорил Данила, к своему удивлению, не испытывающий в этот момент ничего, кроме разве что интереса. — Ножик-то этот — моего убиенного деда Ануфрия Захаровича, о приметах его на смертном одре рассказал мой отец Афанасий Ануфриевич.