– Нет, не я! – ехидно заявила она. – Но большое спасибо этому человеку, потому что так тебе и надо!
– Да? – Я пожала плечами. – Ну так чем же ты недовольна?
Я спокойно направилась к своей кровати переодеваться. А Юлька еще пару секунд морщилась, видимо сообразив, что сказала что-то не то.
– А где ты ночью была, Насекомое?
Этот вопрос ткнулся в спину моей клетчатой рубашки, когда я уже праздновала победу. Оказалось – рано. К счастью, волшебную книгу я успела спрятать в тумбочку, а вот с ходу придумать логичное объяснение ночной отлучке не получалось. Застегивая верхнюю пуговицу я повернулась к Юльке:
– Во-первых, мне некогда, потому что я хочу есть и иду в столовую. Во-вторых, тебе какое дело?
Я решительным шагом направилась вон из комнаты.
– Да я тоже туда иду, – пропела Юлька. – И можешь не говорить, я и так знаю, где ты была. И с кем.
При этих словах мое сердце отчаянно застучало. Она знает про Сергея? Но откуда?
Пока я лихорадочно соображала, что бы ей ответить, мы уже дошли до столовой. Навстречу нам вышел физрук Саша.
– После завтрака бегом на рисование, а потом будет физкультура. Не перепутайте.
И он быстро ушел.
Это еще почему, интересно? Мы же должны были сегодня писать диктант. Неужели из-за того, что орлан здесь? Стоит им прилететь – тут же происходят изменения к худшему. Как-то раз – и навсегда – запретили собирать в лесу растения для гербария. Вроде как там опасно. А что там опасного? По-моему, там нет никого, кроме птиц, духов и, возможно, одинокого беззубого вампира.
Глава четвертая,
в которой говорится о том, что мир способен поместиться внутри шарика
Директору интерната Ирине Андреевне Каравановой было лет тридцать с небольшим. Все старшие девчонки завидовали ее густым иссиня-черным волосам, кудрявым ресницам и нереально тонкой талии. Ирину Андреевну можно было бы назвать ослепительной красавицей, если бы не покалеченная нога, из-за которой она сильно хромала.
Хромота была первой причиной, по которой директор не пошла на пристань. А второй причиной было то, что с самого утра Караванова ждала визита орланов и готовилась к нему. Она даже не приняла участия в ликвидации наводнения, хотя дом, в котором интернат ютился уже почти пятнадцать лет, был аварийным, и вода могла окончательно испортить паркет, а заменить его было нечем. Хотя они вообще могли остаться без крова. У Ирины Андреевны затеплилась было слабая надежда, что благодаря этому происшествию власти войдут, наконец, в бедственное положение интерната и предоставят ему другой дом, получше. Но надежда, не продержавшись и нескольких минут, умерла так же тихо и печально, как появилась. Мэру прекрасно известно, как обстоят дела, понимала Ирина Андреевна. И никто не поможет. Но это сейчас было не так важно.