становится легче, там нет ничего интересного, а в рассказчике — и того меньше.
Я сижу и тереблю волосы, манжеты блузки… Я расстроена и понятия не имею, что делать.
Мне хочется встать и уйти, но не из университета, а из кошмара, в который стремительно
превращается моя жизнь.
— Что с тобой? — спрашивает Клегг.
— Все в порядке.
— Тогда перестань дергаться! — шипит из-за моей спины Хелен.
И пока не начался второй доклад, я вскакиваю со своего стула, хватаю сумку и вылетаю из
аудитории, ни разу не обернувшись. Я стою на порожке университета, оглядываясь по
сторонам. Куда пойти? Я не хочу возвращаться в квартирку с зелеными стенами. Я устала
чувствовать неправильность каждого собственного действия, а там неверно все. Вообще все!
На территории кампуса расставлены лавочки. На улице достаточно тепло, и, невзирая на
утопающие в земле каблуки, я бреду прямо по газону к одной из них. Отсюда прекрасно виден
вход в главный корпус. Мне просто необходимо подумать. Думаю, случившееся с Брюсом меня
так задело, потому что я верила, будто у нас с ним есть химия, не атомная реакция, но какое-
никакое влечение. А теперь обнаружила, что именно по этой причине он не хотел на мне
жениться. Есть такое понятие — синдром Мадонны-Шлюхи. Некоторые мужчины разделяют
брак и постель. Они считают, что жена должна быть святой, а если это не так, то и женой она
быть не может, только женщиной для развлечений. И Брюс, видимо, искренне полагает, что
теперь я должна исправиться. Может быть, Шон был прав, и брак между нами с Брюсом —
заслуга моего отца? От этой мысли в висках начинает пульсировать боль.
Проходит еще минут тридцать, и я вижу на крылечке знакомую фигуру. Клегг
оглядывается по сторонам, совсем как я, замечает свою непутевую протеже и направляется в
мою сторону.
— Конелл, что с тобой происходит? — без обиняков спрашивает Роб, плюхаясь на лавочку
рядом со мной. И хотя наша дружба прошла огонь, воду и медные трубы, он видел меня
растопленной и раздавленной Шоном, я не представляю, как признаться мужчине, что мой
жених меня не хочет.
— Дело в Брюсе.
— Я так и понял. То, что вас ничего, кроме этого колечка не связывает, очень заметно. Ты о
нем даже не говоришь. И ты не называешь вашу квартиру домом.
— Клегг, он мне чужой. Нас вообще ничто не связывает, если ты понимаешь о чем я.
Пару секунд он удивленно на меня смотрит, а потом у него расширяются глаза. О да, Роб,
ты меня правильно понял!