Правда, о поездке Игорь предупредил его еще накануне. Более того, отпустил домой собраться. Так что в управление Сергей приехал уже с чемоданчиком.
- А где мешок? - спросил его Самохин.
- Какой мешок? - удивился он.
- А в чем ты нам сухофрукты привезешь? Ты что, думаешь, поехал просто так бабу эту ловить? - хитро улыбаясь, продолжал Самохин. - Главная твоя цель - сухофрукты. Усек?
- Усек. - Сергей подмигнул ему.
- Привезешь?
- Безусловно.
Поезд набирал скорость. Паровоз, тараня широкой грудью снежную пелену, уносил эшелон к югу. Стучали колеса, вагоны подкидывало на стрелках.
Сергей сидел в темноте, весь отдавшись непривычному для него ощущению движения. Постепенно грохот колес слился в одну протяжную гулкую ноту. Она на секунду стала невероятно басовитой, потом начала удаляться все дальше и дальше и смолкла.
Он проснулся от света. Сквозь растворенное окно в купе лилось яркое серебристое утро. На полке напротив него сидел полный человек в пенсне и гимнастерке с узкими полевыми погонами медицинской службы.
- Хороший сон - признак здоровых нервов. Давайте знакомиться. Меня зовут Владимир Федорович, фамилия моя Лепилов. Как прикажете называть вас?
- Белов Сергей Андреевич, лучше просто Сергей.
- Изумительно. Вот мы и познакомились. Судя по форме, вы служите в милиции. Вы что же, судмедэксперт, патологоанатом?
- Нет, - Сергей усмехнулся смущенно, - я вообще не врач.
- Ага, - глубокомысленно изрек Лепилов, поправляя пенсне, - вы, стало быть, как это называется, агент?
- Ну, если хотите, да. Только должности такой в милиции уже нет с тридцатого года...
- У меня тоже был один знакомый агент, - не слушая Белова, продолжал капитан, - мы с ним в Ленинграде вместе жили, на одной лестничной площадке. Звали его, между прочим, Василий Сергеевич Соболевский. Не слыхали?
- Нет, - честно сознался Сергей.
- Жаль, мужчина он был весьма примечательный, в свое время, как писал Александр Иванович Куприн, почти всю гимназию закончил. Так он всегда носил галифе и сапоги. В любую погоду. Знаете, просто обожал их носить. На Фурштадтской, ныне Петра Лаврова, проживал, так там на углу айсор сидел, чистильщик. Любопытный старик, так он мне рассказывал, что этот Соболевский сам для своих сапог особый гуталин варит. Представьте только. Такое у него было, с позволения сказать, помешательство. По утрам...
Сергей так и не успел узнать, что делал по утрам столь необыкновенный человек, как Соболевский. Дверь купе мягко отъехала в сторону, а в проеме выросла фигура Карпунина.
- Познакомились? Вот и прекрасно. Между прочим, Сережа, позвольте, я буду называть вас так, вы спали до обеда.