Мужчина зашипел. Сильные пальцы вцепились в волосы девушки.
— Забудь об этом, Тай. Ты. Станешь. Моей. Женой.
Тайяна изрядно разозлилась. Пнуть его в колено, что ли? Или подождать пару минут? Но голос ее звучал спокойно и даже чуть грустно.
— Шет, пойми, я тебя не люблю. И не полюблю. Наш союз будет обречен на неудачу.
— Полюбишь, — уверенно усмехнулся мужчина, — куда ты денешься.
Болван.
Вслух Тайяна этого не сказала, но злое слово просто сияло из ее глаз. И Шет не выдержал.
Наклонился — и смял в поцелуе нежные розовые губы девушки. Прижался зубами к зубам, скользнул языком в ее рот, стиснул в кулаке волосы так, как давно мечтал…
Ты будешь знать свое место, девчонка!
Вторая рука скользнула ниже, сжала нежную грудь…
Тайяна настолько удивилась, что даже ничего не смогла сделать.
Сначала.
А потом было поздно. Шет оторвался от ее губ, облизнулся…
— Ты сладенькая, Тай. Очень вкусная. Нам будет хорошо вместе.
Рука девушки взметнулась в замахе, но была перехвачена на середине удара. Шет демонстративно поцеловал тонкие пальчики и усмехнулся.
— Сколько не шипи, кошечка, а от меня не убежишь.
Единственное, что смогла сделать девушка — развернуться и направиться по тропинке домой. На ходу сорвала несколько листьев, сунула в рот, пытаясь горечью заглушить мерзкий привкус чужой слюны. Гадость, гадость, гадость!
Тайяна читала книги — и много, но никогда не понимала, почему поцелуям придают такое значение. И сейчас не понимала.
Ей было попросту мерзко.
Шет шел рядом, что‑то говорил, а Тайяна все больше убеждалась — свадьбы не будет.
Лучше уж умереть. Хотя нет. Лучше — убить жениха.
* * *
— Тай, ты рано, — мама смотрела заинтересованно. Конечно, она видела, кто проводил ее дочь до дома. Не остались без внимания и припухшие губы девушки, и злое выражение глаз.
— Я бы еще искупалась — Шет помешал.
— Присядь, дочка. Поговорим.
Женщина показала вышиванием на кресло рядом с собой, и Тайяне осталось только подчиниться.
— Почему ты против этой свадьбы? Шет неглуп, красив… я полагала, что за год у вас все и сладится? К тому же он сын одного из жрецов, это немаловажно. Это статус.
— Мам… он мне противен.
Возможно, Тайяна и промолчала бы, не случись того поцелуя. Но произошло ведь! И теперь девушку всю трясло от страха и злости, и это все требовало выплеснуться! Да хоть бы и матери рассказать, хотя особой душевной близости между ними отродясь не было!
Слишком любила книги Тайяна, слишком любила себя ее мать. Но…
— Меня трясет от него! Он мерзкий, гадкий, словно склизень, а сегодня, когда он меня поцеловал, меня чуть вообще не стошнило! Я как представлю, что он ко мне прикасается — в омут головой кинуться тянет! Неужели никак нельзя это отменить!?