Дотронулась. При их семейных миллионах ей, видимо, только этого ещё не хватало для полного счастья. Мы с Борькой разговаривали о том, о сём, вспоминали школьные годы. Я больше молчал, поддакивал. Давно не виделись, но было у меня всегда ощущение, что Борька человек гаденький, хотя лично мне он ничего плохого не делал. От юности запомнился только один эпизод.
Мы учились тогда в восьмом классе, и Борька хвалился, что трахнул одну девчонку, что она была целка и сообщал массу подробностей своего подвига. Он даже её назвал. Для нас, пятнадцатилетних мальчишек, многие Борькины откровения казались похожими на неправду, но слушали его с интересом. А на девчонку, которую он нам назвал, поглядывали с особым вниманием: она уже не целка. И сделал это с ней Борька. Наверное, и продолжает делать.
И это было правдой. И уже совсем взрослой.
Однажды на школьном дворе Борька, хихикая, сплёвывая семечки, сказал, что его девчонка забеременела. А он быстро нашёл способ, чтобы от неё избавиться. Пошёл к ней в гости с товарищем. Выпили немного вина. Потом Борька на минуту вышел из комнаты, будто бы покурить. А товарища до этого подговорил изобразить приставание к своей девчонке.
Тут Борька и вошёл: — Ах ты, блядь! Сука!
Девчонка плакала, кричала, что она ни при чём. Не помогло. Борька избил её сначала руками, а потом ещё и ногами.
Ушёл оскорблённый, с чистой совестью.
Борька сидел напротив меня в кафе и рассказывал о своей карьере. О том, как он, так и не окончив средней школы, научился делать большие деньги. Как за это его при Советской власти несколько раз сажали.
И как потом, после капиталистической революции, ему пригодились его природные таланты.
Всё это время его жена Тоня влюбленно на меня смотрела, улыбалась, и что–то нашёптывала на ушко своему супругу.
— Ну, а ты, Саня, как? — спросил, наконец, Борька меня. Я в двух словах обрисовал ему свою ситуацию. Краски старался не сгущать, скорее, наоборот, старался представить всё в очень забавном виде. Все вместе мы даже посмеялись. Обменялись адресами, телефонами.
На том и расстались.
А положение у меня вообще–то было хреновое. Известный в прошлом журналист уже не вписывался в формат обновлённых средств массовой информации. Я оказался той самой коровой из фильма «Мимино», которую в своём посёлке невозможно продать, потому что её все знают. Во всех местных газетах, на радио, на телевидении, мне вежливо отказывали, ссылаясь на отсутствие вакансий. Редактор газеты «Диапазон» Лена Гетманова, с которой мы вели когда–то информационную программу на телевидении, задумалась: — У нас на радио нужен корреспондент. Но… А ты информации писать умеешь?.. И, заметив недоумение в моих глазах, добавила: — Ну, знаешь, ведь на радио своя специфика…