Было это в выходной. Откушал он в обед супружниного борщику и прилёг отдохнуть в дальней спальне. Даже вздремнулось чуть–чуть. И сон пришёл. Но опять обидный какой–то, про еду. Опять — это потому, что уже не в первый раз такое снилось и всё об одном и том же. Будто собрался папа в буфете покушать. Был при себе и пластмассовый пузырь самогону на полтора литра. И еда–закуска уже стояла на столике, и тут папу зачем–то отозвали. Вернулся — а закуски–то и нет. Так и проснулся с чувством потери. И даже, несмотря на сытный обед, опять засосало под ложечкой. Одна радость: откуда ни возьмись — эрекция вдруг возникла. Да такая, что твой камертон: стукни чем железным, так и зазвенит звуком «ля» — четыреста сорок колебаний в секунду. Тут, кстати, из кухни раздалось позвякивание посуды, и потянулся запах блинчиков. Очевидно, супруга решила, по случаю выходного, порадовать своего муженька на полдник чем–нибудь вкусненьким. И папа решил, что и он может прийти сейчас на кухню не с пустыми руками. Пошёл вразвалочку, естественно, в чём мать родила, пытаясь придать ещё своему сокровищу вращательное движение. Так, кладенцом своим маша, и вошёл.
Жена, как и полагается, хлопотала у газовой плиты, а за столом, расширив глаза и забыв закрыть рот с блином, оцепенела соседка Вика Аляпкина. Девица двадцати восьми лет. Чёрт её принёс в это время в гости…
Думать, что экстравагантная папина выходка останется в ошалевшем сознании Вики Аляпкиной без оперативной ретрансляции — так это просто оскорбительно подумать о самой Вике. Кто ж из нормальных такую сенсацию, хотя бы на полчаса, в голове удержит?.. Но, после памятных папиных променадов с расстёгнутой ширинкой, у папы уже сложилась репутация человека, возможно, в чем–то и обиженного судьбой. И потому ещё один штрих, даже такой жирный, уже никак не мог ему повредить.
Правда, сказать, что папа у меня бабник, или какой–то там фиксированный эротоман, в посёлке не мог никто. Даже Вика Аляпкина. Которая однажды, на вечеринке, после всех перечисленных событий, пригласила папу выпить на брудершафт «Красного Востоку». А, после того, в обязательном поцелуе, пыталась недвусмысленно пососать папин язык, что ничего ей, кроме разочарования, не принесло. Как всегда, папа думал о чём–то другом, и про язык, терзаемый девственницей Аляпкиной, совсем забыл.
И, тем не менее, эротическая компонента в папе присутствует. Проявляется она традиционно, хотя уже и не по возрасту — в стихах. Причём, в большинстве своём, стихи и посвящаются Прекрасной Даме, с неизменным обращением к ней на «Вы». На самом деле никакой такой Прекрасной Дамы у папы нет. Есть жена, моя мама. Папа её любит, но стихов о ней не пишет. Говорит, что писать стихи о жене — это всё равно, что о партии, комсомоле, или об органах госбезопасности. Подхалимаж — и никакой благодарности в ответ. Одна подозрительность. Поэтому — Прекрасная Дама. Но стихи получаются такие, что читать их собственной жене папе неловко. Женщины — они всё понимают по–своему. Поэтому всякую информацию, которой владеет мужчина, для женщины нужно адаптировать. Где — дополнить. А где — и выкинуть пару абзацев. Я недавно женился, я знаю.