Ну, так вот о стихах. Несколько папиных короткостиший:
Вы, как всегда, прекрасны, всем желанны,
Умны, интеллигентны, иностранны
Большого плаванья большому кораблю,
А я — на пристани. Я Вас ещё люблю.
* * *
Не сорваться бы в крик…
В чём печали причина?
Я ещё не старик,
Я ещё — молодчина.
Вы при мне в неглиже:
Я любуюсь картиной,
Но для Вас я уже
Предыдущий мужчина…
* * *
Мой к Вам неюношеский пыл
Увы, ещё не охладился.
Я Вас себе не сотворил.
Я Вам осознанно молился…
И появляются–то подобные стихи, будто бы, безо всякой связи с внешним миром. Пошёл папа как–то в сарай, выгребать навоз от свиней и коров. Копошился часа три. Естественно, при шляпе. Потом пришёл, помыл руки, отвёл меня в сторону:
— Сынка, давай я тебе свежий стишок прочитаю?…
Я знаю, что главное для папы в этот момент — это, чтобы ему не успели сказать «нет». И я молчу. Я люблю своего папу. Слушаю:
С годами всё отчётливее грех
И жжёт сильней, чем ближе край могилы.
Я предал Вас, но Вы меня простили.
И тем за всё жестоко отомстили.
Хотя и были беззащитней всех…
Мой папа боится инспекторов ГАИ. Когда он приезжает из своей деревни в город на старенькой «Ниве», его обязательно останавливают. И не просто, позёвывая: — Куда едешь, что везёшь? — а по полной программе: — Руки на капот! Ноги расставить! Документы — медленно!..
Потом начинаются расспросы:
— Авессалом Евтихиевич… Странное какое–то имя. Еврей что ли?
— Нет, селькуп.
— Что–то развелось вас, черножопых.
— Мы белые. В центре Российской федерации…
Папа хочет показать жопу. Милиция хватается за пистолеты:
— А ну, дыхни! А ручник у тебя работает?
Всё равно пятьдесят рублей приходится отдать.
На работе у папы по–разному. Почему–то его невзлюбил мастер, которого папа старше, лет на двадцать. Когда мастер приезжает с проверками на папину газораспределительную станцию, он кроет папу матом и, как Ваньку Жукова, посылает в посёлок за самогоном.
Однажды, после пьяной проверки, которую начальник решил устроить прямо под Новый год, папа пришёл с работы, и на нём не было лица.
После этого он долго не читал мне стихов. Ежевечерне брился и потом подолгу смотрел на себя в зеркало. Для чего–то ещё надевал на себя свой старый твидовый пиджак и галстук цвета «мокрый асфальт» — давний подарок приятеля Фазлула из Бангладеш. Из бывшей советской республики Бангладеш…
А потом я собрался в областной центр. Нужно было оформлять гражданство, с которым у нас в районе никак не ладилось. Знакомые азербайджанцы сказали, что нужно было заплатить пять тысяч, и тогда бы сделали быстро и гражданство и паспорт. Но теперь Дума придумала о гражданстве новый Закон и цены повысились. Родителям пришлось продать корову, чтобы на этот раз всё получилось. Чтобы меня, сына российских граждан, мужа россиянки–жены, но — переселенца из Казахстана, поставили в многолетнюю очередь на получение российского гражданства…