Единственная (Тихтнер) - страница 2

Кожа тоже странная: гладкая и твердая. Насколько я помню, я ни разу не порезалась. И не болела никогда. Медицинская карточка абсолютно пустая. Зато с прививками были проблемы. Мою кожу не могла проколоть ни одна игла. У меня даже кровь из пальца не смогли взять. Позже на помощь пришла мама. Она писала отказы от всех прививок. Врачи говорили, что она сумасшедшая, если подвергает своего ребенка такому риску.

Фигурой природа меня тоже не обделила: рост 174 см, осиная талия, длинные мускулистые ноги, твердый пресс. Правда, грудь всего первого размера, но я не считаю это недостатком. Я и с такой внешностью выгляжу вполне эффектно. Парни лежат у моих ног, несмотря ни на что. А я играю ими как кошка с мышкой. В большинстве этих мальчиков нет ничего, ни хорошего, ни плохого. Они какие–то пустые. Вот я и пользуюсь. Поэтому свое сердце пока никому не отдала. Боюсь, долго ждать придется такого безумца.

Но внешность ерунда, по сравнению с моими способностями. Дело в том, что еще в возрасте двух лет я обнаружила, что могу видеть людей в другом цвете и форме.

Кстати, сам факт того, что я это помню, уже уникален. Я помню себя с годовалого возраста. И уже тогда разговаривала, причем абсолютно чисто. Я была предметом родительской гордости и обожания. Я была единственным ребенком в семье и вся семья, включая бабушек и дедушек, меня обожала.

Но вот мне исполнилось два. Мы с мамой пошли выбирать торт, но возле прилавка застали недовольную покупательницу, которая кричала на продавщицу и не давала ей и рта открыть.

— Вы должны были положить эклеры в пластиковый контейнер, а нее завернуть в бумагу! — кричала женщина, тогда не понятные для меня слова, тряся в руках пакет.

— Простите, но контейнеры закончились. А эклеры допускается упаковывать в пищевую бумагу, — оправдывалась продавец. Я смотрела на эту сцену, открыв рот. Мои глаза по неизвестной мне причине давали мне картинку совершенно в других цветах. Продавец предстала в виде овала в сером цвете с синей волнистой гранью. Недовольная женщина же предстала тем же овалом, но в серо–коричневом цвете с фиолетовой зазубренной гранью. Своим детским умом я поняла, что эта женщина плохой человек и с ней не стоит связываться.

Я дернула маму за руку и попросила пойти в другой магазин. Мама удивилась моей просьбе, но в честь дня рожденья простила мой маленький каприз. Мы вышли на улицу и все прохожие в моих глазах были похожими сероватыми овалами. Настроение после такого испортилось и не хотелось ничего, ни торта, ни гостей. Я тогда хотела только одного — домой, подальше от чужих людей. Но мы все–таки купили торт и вернулись домой. Всю дорогу я моргала, пытаясь сморгнуть неправильную картинку с глаз, но ничего не выходило. Только маму я видела как прежде, улыбающуюся мне. Дома я вздохнула с облегчением, когда и папу увидела нормально. Но через несколько часов пришли гости, которые были теми же овалами. Представьте, какой у меня тогда был стресс — вот так ни с того ни с сего начать видеть совершенно по–другому! Тот день рожденья я испортила сама себе. Я раскричалась, что не хочу никого видеть, и убежала от гостей. Конечно, меня ходили, уговаривали, но бесполезно. Вечером, когда гости разошлись, мама села со мной очень серьезно и строго поговорить.