В четыре с половиной года у меня появилась сестренка. Папа пожелал дать младшей дочке мамино имя – Виктория. В нашей родне имена часто повторяются, я тоже получила свое в честь бабушки Ариадны. Прабабушка Евдокия (бабушкина мама), старушка себе на уме и чрезвычайно упрямая, была старостой церкви в районном городке Олекминске и умела настоять на крещении правнуков. Священник, согласно святцам, окрестил девочку Никой. Дома сестренку стали называть Викшей, чтобы не путать маленькую Вику с большой.
Алеша был горд поручениями: грел бутылочки, гладил пеленки и каждый день после обеда катал вокруг дома коляску с новенькой племянницей. В свете младенческих событий даже приезд каникулярных дядей Степы и Валеры прошел как-то непразднично. Зато им разрешили ночевать на чердаке! Присутствуя при поднятии наверх раскладушек, тумбочек, груды учебников, я завистливо думала: вот счастливые люди! Что может быть прекраснее жизни под крышей, у самого неба? На чердак сносят лыжи, санки, коробки с елочными игрушками, старые и сломанные вещи, еще годные к починке…
– Дядя Валера, а что вы там будете делать?
– Степа – дрыхнуть, я – «Китай» смотреть.
– Китай – это что?
– Не мешай! – крикнул дядя Степа сверху.
– Китай – большая страна, мы с ней когда-то дружили, – рассеянно ответил дядя Валера. – Ты иди, ладно? Некогда нам.
Я отошла с трепещущим сердцем. Мне, конечно, нестерпимо захотелось тотчас же увидеть страну, с которой когда-то дружили дяди Степа и Валера! Дружили и, видимо, раздружились. Я еле дождалась их ухода на волейбольную площадку.
Лестница казалась надежной, абсолютно безопасной, но на верхней ступеньке я осмелилась глянуть на землю, и коленки мои затряслись. Все-таки было очень высоко и страшно.
Внезапно из-за угла дома выкатилась коляска, – разумеется, не сама по себе.
– Эй, ты зачем туда забралась?! – закричал Алеша.
– Китай смотреть.
– Вруша!
– Не вруша – Валера сказал, что оттуда Китай видно!
– Ну-ка спускайся, а то маме скажу!
– Жалобная книга, – сказала я, соображая, какой маме – моей или своей? Лучше бы бабушке, мама строже…
Сестренка проснулась от Алешиного крика и захныкала. Я обрадовалась – сейчас дядька уйдет. Но нет, оставив коляску с плачущим ребенком, он встал на первую ступень лестницы. На вторую… третью.
– Алеша!
– Дядя Алеша! – завопил он. – Дядя, понятно?! Спускайся, говорю!
– Дядя Алеша, ты что, не слышишь? Викша плачет!
– Свалишься, дурочка, слезай!
– Сам дурачок!
Он вдруг переменил тактику. Голос его стал вкрадчивым, почти нежным: