– Ой, спасибо!
К серым глазам Вари очень подошли серьги с камушками под бирюзу, а к платью вообще комплект.
Праздничное платье из синего панбархата, с узорами, на блестящей голубой подкладке, Варя купила у Маргоши, а та – у певицы Полины. Обе носили его у себя в театре по три раза и считали примелькавшимся, в Варином же концертно-эстрадном бюро чудесное платье еще никто не видел. Варе оно было широковато в груди. Полинин объем в этом месте превышал стандартный второй размер, и на Маргошином изнуренном балетом теле почему-то сохранилась в пышном виде именно эта часть. Следовало переделать платье, – дело сложное, не на полчаса. И салат нужно приготовить, и попросить у Изы Готлиб рецепт кубинского рыбного пирога, и навертеть бигуди к шести. Директор бюро надумала совместить праздник со своим юбилеем и пригласила избранных сотрудников в ресторан.
– А если он не придет? – спросила Маргоша.
– Дед Молоз? – огорчился мальчик, и Варя успокоила обоих:
– Да придет, куда денется, – хотя в душе роились и жалили пчелки сомнений.
Она решила не печь кубинский пирог – не успеет, сварила мясо и картошку для оливье. Все в кухне интересовались, чей ребенок играет у печи с пущенным погреться псом Геббельсом.
– Двоюродный брат сына привел, – соврала Варя. – Скоро заберет.
Обедали в комнате. Геша нехотя съел полблюдца картофельного пюре, аппетита у него почему-то не было. Варя поклевала салат. Есть ей тоже не хотелось, злость на Медынцева сменилась тревогой.
Мальчику понравилось рассматривать цветные фотографии в журнальных подшивках.
– Смотри, Геша, тетя собирает абрикосы.
– Акосы.
– Абрикосы растут на юге, а мы живем на севере.
– Севеле.
– Боже мой, ну где же твой папа?!
– Папа на лаботе.
– А мама?..
– Мама дома.
– Что она делает дома?
– Делает пилозки, – он глубоко вздохнул. – Захал на лаботе.
– Дядя Захар?
– Да. Там масыны.
– А где папа работает, ты знаешь?
Малыш поднял на непонятливую Варю укоризненные глаза:
– На лаботе.
Ясно. Люди ездят в машинах, а работают на работе. Всякому действию свое место, глупо было спрашивать.
Пока Варя соображала, чем бы еще занять мальчика, он откинулся на подушку и уснул. От него хорошо пахло детством и летом – чем-то цветочно-сметанным. Длинные, в полщеки, тени ресниц чуть заметно подрагивали. Варя накрыла спящее дитя байковым одеялом и села подрубать платье.
– Все еще нянькаешься?! – ахнула забежавшая Маргоша.
– Тише, ребенок спит.
– В милицию надо позвонить.
– Еще немного подожду…
– Жди, пока рак свистнет!
Поглаженное платье висело на спинке кресла, когда Геша проснулся и с откровенным разочарованием посмотрел на хозяйку: