Она по-прежнему свято верила, что человек в каждом новом году открывает неведомое окно и что все у него впереди – лучшая работа, лучший друг, лучшая жизнь. Варя впитывала Маргошины слова, как губка. Заряжалась здоровым оптимизмом, чувствуя, как стряхивается с нее маниакальное жизнелюбие Глеба Медынцева. Ни слова о нем. Его не было.
… К Новому году навалилось забот. Варя почти не вспоминала о Медынцеве и благополучно забыла бы совсем, не нарисуйся он у нее утром 31 декабря. Явился не один, и пришлось открыть дверь.
– Мой сын, – гордо сообщил он, водружая на тумбочку трюмо румяного карапуза. Будто и не было обид ни с чьих сторон. – Прошу любить и жаловать! Гешкой зовут. Геннадий Глебович Медынцев – звучит? Раздевай парня, хозяйка, видишь, замерз.
Без слов расстегнув пуговицы на шубке малыша, Варя краем глаза приметила, что сам Медынцев раздеваться не торопится. Через плечо у него висела большая, туго набитая спортивная сумка.
– Варь, такое дело… Ты присмотри за ним полчаса, а? – Яркие темно-карие глаза Медынцева просительно заглянули Варе в лицо. – Понимаешь, домой Гешку тащить не ближний свет, а рядышком одна ты живешь. Тут со мной история приключилась…
– Опять куриный случай? – усмехнулась она.
– Да ладно тебе… Долго объяснять, некогда, извини. Бежать пора. Гешка плакать не будет, он смирный.
Медынцев поцеловал сына:
– Веди себя хорошо, слушайся тетю… – Повернулся: – Так я пойду?
– Иди, – сдалась Варя. – Только из-за ребенка, и чтобы я тебя больше не видела.
– Конечно, конечно, – закивал Медынцев. – Больше не увидишь, клянусь!
Карапуз в отличие от папы оказался неразговорчивым.
– Ты – Геша, а я – Варя, – сказала она.
– Геса, Валя, – послушно повторил мальчик.
– Сколько тебе годиков?
Он показал на пальцах: два. Выглядел старше. Цвет глаз папиной густоты, а волосы неожиданно русые. Варя посадила гостя за стол, подложив на табурет три толстые книги, налила молока, придвинула блюдце с печеньем.
– Писать хочу, – сказал мальчик.
Варя замешкалась. Горшка у нее не было. Вытащила ведро из-под умывальника. Потом мыли руки и завтракали вместе. Играли пуговицами, скакали на одной ноге, изображали паровоз. Спели песенку «В лесу родилась елочка».
– Дед Молоз плидет?
– Придет, – рассеянно ответила Варя. Будильник протикал без четверти двенадцать. Где носит гулену Медынцева?
Кто-то у двери шаркнул подошвами, и она встрепенулась – наконец-то! Но заглянула Маргоша.
– Ребенок у тебя, а я думала, ты «Радионяню» слушаешь. Это кто у нас такой красавчик?
Объяснение ее потрясло.
– Ну, ты даешь! Я сережки тебе одолжила у Риммы Осиповны, примерь.