А луна зашла за набежавшее облако и комнаты погрузились в серый полумрак.
M-lle Мари чувствует, как у нее начинает тревожно биться сердце. В душу ползет предчувствие беды. Тяжело дышет грудь. Бессильная, точно свинцом налитая рука не поднимается нажать кнопку звонка. Тревожные мысли бегут с неуловимой быстротой. Глаза открыты, мозг почти свеж, но тело сковано мертвенной неподвижностью, и в нем больно, неровно колотится сердце. Думается ей, что только оно и живет, а сама она уже ушла из неподвижного тела.
Белые розы пошатнулись перед ее глазами. Одна из них вытягивается выше и выше. Заколебалась в воздухе, принимая иную форму. Высоко вытянувшийся стебель оделся в тяжелую шуршащую ткань и поплыл по воздуху, волоча за собою длинный шлейф. Цветок превратился в женскую голову чудной красоты и идет, плывет к ней странная фигура. Слышится, как с тяжелым шелестом влетело в балконную дверь тело птицы или человека…
Зашевелились, запрыгали по полу невиданной формы уродцы; заколебался воздух от взмахов больших черных крыльев. Забилось готовое выпрыгнуть из груди сердце, округлились расширившиеся от страха глаза, но неподвижно непослушное тело. Вся прилетевшая нечисть толкается, спорит, пищит. Низко к полу гнутся нежные ветки пышных роз от тяжести прыгающих на них уродцев. С куста камелии, как огромные капли крови, падают, обрываясь, цветы.
Вот расшалившиеся ужасные гости подобрали упавшие цветы, в миг вскарабкались по спинке кровати и бросают ей в лицо красные гроздья.
Над нею распростерлись черные крылья и горят голодным взглядом зеленые глаза.
— Прочь!
Властной рукой отстраняет урода белая красавица; наклоняется над неподвижным от ужаса телом, холодными руками обвила его голову и жадно прильнула губами к шее. Нечувствительна тяжесть воздушного тела, — булавочным уколом показался жадный поцелуй, но задохнулась, захлебнулась страшным запахом тления мертвого тела.
…Крикнуть бы… нажать кнопку… Поздно.
Куда-то уходят из тела и силы, и жизнь… Закрылись глаза. Не боится, не видит, не чувствует.
Поднялась уплотнившаяся белая фигура, наклонилось зеленоглазое чудовище.
— Близок рассвет… нам пора, — прозвучал властный голос.
В тихой комнате благоухали розы; кровавые камелии улыбались близкому рассвету, на кружевном ложе покоилось юное, прекрасное, неподвижное тело.
На ступеньках часовни Иверской Богоматери сидят в тихой, предрассветной дремоте женские и мужские фигуры. Две-три на коленях припали к дверям часовни. Горяча их молитва в тишине и таинственном полумраке рассвета. Ждут удара к заутрене и с ним прихода монаха.