Глава XXIX Неожиданное открытие
Откинувшись в своем кресле, в глубокой задумчивости сидит Кнопп, напротив него Зенин и Орловский выжидательно молчат. Они сами, впрочем, скорее погружены в какую-то думу, чем ожидают вопроса или указаний начальства.
Вяло и неохотно взял со стола Кнопп представленный ему накануне список лиц, с которыми сталкивался или в чьем обществе пребывал Данилов непосредственно перед смертью, внимательно просмотрел его и безнадежно взглянул на своих агентов.
— Остается все же Васильев, — казалось, говорил этот взгляд.
— Все перечисленные здесь лица находятся действительно вне всякого подозрения, — уныло возразил Зенин, уловив мысль начальника. — Разве только вот этот японский врач…
— О нем собраны сведения довольно общего характера, чисто полицейские сведения, — вставил Орловский. — Это прежде всего домашний или даже, вернее, личный врач леди Тольвенор. Он изучал тибетскую медицину, но кроме того, окончил медицинский факультет в Токио и Москве. Последнее дает ему право заниматься частной практикой, каковы бы ни были методы его лечения, и он принимает действительно пациентов у себя на дому от 4 до 6 три раза в неделю. Визит оплачивается дорого, вследствие чего пациенты Тахикары принадлежат по преимуществу к высшим сферам общества. Его лечение не напоминает приемов европейских врачей, но лечит он удачно, и злые языки приписывают удивительно сохранившуюся красоту леди Толь-венор обязательному присутствию Тахикары при тайнах ее туалета!
Если вы прибавите к этому, что он получает изрядное жалованье от лорда, прилично зарабатывает, скромен в привычках…
— Личность его становится вполне ясной, — усмехнулся Кнопп. — Ну, а м-р Карвер?
— Это богатый англичанин, повсюду и всеми любимый; он снимает особняк, принадлежавший уехавшим за границу Дарским, со всей обстановкой и штатом прислуги. Личная его прислуга — только камердинер-китаец Кай-Тэн. Этот бедняк не может даже попросить себе поесть, зная только китайский язык и несколько ломаных английских слов. Совершенно безвреден, как и вся остальная служба!
— Значит, с этим покончено. Requiescat in pаce[5], — заявил Кнопп, запирая в стол список. — Теперь дело Поте-хиных? На точке замерзания?
— Не совсем, Рудольф Антонович. Шофер на пути к выписке из больницы, но и сейчас не отдает себе отчета в картине взрыва. Ему показалось, что у него лопнули барабанные перепонки и даже сама голова. Перед глазами взвился огонь, промелькнули летящие обломки кареты и разорванные тела людей. Он боится утверждать, что среди этого ужаса он видел летящего человека и приписывает это галлюцинации. Сам Потехин впал в богомолие, близкое к «mania religiosa», и просит только об одном — предоставить на суд Божий совершенное злодеяние.