— Пора слезать! А жаль; на песке останутся следы, да и место открытое, как бы не увидали из окон!
Осторожно спустился. Идет по самому краю дорожки, едва ступая на мыски. Вот и терраса. Остановился у колонны перевести дыхание. В окнах темно, в доме, по-видимому, спят. Какой соблазн проникнуть туда; невольно он ощупал в кармане отмычку. Нет, нельзя… Можно подвести не только себя, но и Зенина, да еще наделать больших неприятностей Кноппу.
Неслышным, кошачьим шагом перешел, нагрел, разминая в руках, воск, нащупал замочную скважину, нажал, и… О, ужас! Дверь бесшумно распахнулась. Яркий сноп электрического света залил его с ног до головы; четыре сильных руки схватили его, не давая возможности не только уйти, но даже пошевельнуться. Зажатый рот лишил возможности дать криком знать Зенину об опасности.
— Кого вы поймали, г. Крылов? — раздался спокойный голос с легким иностранным акцентом, когда за втащенным вовнутрь дома Орловским закрылась дверь.
— Красного зверя, г. доктор, которого я еще вчера приметил у вашего дома!
— Прекрасно! Через час он навсегда будет безвреден!
— Ради Бога, — простонал кто-то в соседней комнате.
— Э, вы очень сентиментальны, сэр Эдуард. Слушаясь вас, мы давно уже были бы… под замком!
Не имея возможности кричать или протестовать, Орловский с ужасом смотрел на японского доктора. Тахикара, весь расплываясь в улыбку, не торопясь вынимал шприц и небольшой флакон.
— Не бойтесь, милый русский шпион; это совсем безболезненно, а умирать все равно когда-нибудь нужно. Разденьте!
Почти нечувствительный укол в позвоночник. Крошечная ранка напоминала совершенно укус блохи. Ужас в глазах Орловского постепенно угасал; его заменял покой небытия…
Через четверть часа на полу лежал труп. В комнату вошел Крылов, уже одетый в костюм шофера. Прекрасно замаскированный выход на другую улицу остался незамеченным Зениным и Орловским; через него-то Крылов и Зигель вынесли труп последнего.
В тиши ночи чуть долетало до Зенина отдаленное урчание мотора, но он не придал ему никакого значения, не предполагая, что с ним его друг шлет ему привет, но уже обещает не «скорое свидание, а вечную разлуку».
— Как время тянется медленно, как нестерпимо медленно, — повторил он в мыслях. — Вот уже рассвет, а об Александре ни слуху, ни духу. Перелезть самому? Нет смысла; в саду его, наверное нет; нечего там делать так долго… Была не была; испробую условленное средство!
…И в тихом переулке раздалась пьяная песнь. Какой-то запоздалый кутила пишет вензеля по тротуару. Споткнулся… сел на тумбу… Мертвое молчание кругом. Вся кровь прилила у Зенина к сердцу.