Решено было, что в аэропорт Бэлла и Эдит не поедут, долгие проводы – лишние слезы.
Проводив Эдика до двери, Бэлла забрала к себе в кровать Эдит и читала ей сказки, пока не заснула. Разбудил ее телефонный звонок.
– Любимая, я в Америке.
– Я по тебе скучаю, Эдик. Буду ждать встречи.
Положив трубку, Бэлла встала, поправила одеяло у дочки. Пора было приготовить полезную кашку для себя и Эдит, загрузить стиральную машину бельем, протереть полы в огромной квартире.
Занимаясь хозяйством, Бэлла вспоминала те четыре года, что прошли со смерти Олега.
Самоубийство человека, к которому она привыкла за двадцать лет совместной жизни, и угнетающее чувство вины из-за его смерти выбило Бэллу из колеи почти на месяц. Отвлек ее от мрачных мыслей только начавшийся тяжелейший токсикоз. Известие о беременности ее не обрадовало и не огорчило – пусть будет как должно быть. От кого ребенок, она знала точно: с мужем Бэлла избегала близости, как только впервые оказалась в объятиях Эдика.
Следующие месяцы привели к полному отчуждению с Марком. Он, привыкший к вниманию, к тому, что мама, если не готовила сама, то заказывала еду в ресторане, что в доме всегда есть деньги и он не знает ни в чем отказа, теперь обиделся на Бэллу. Она позволила себе плохо выглядеть и не давала денег.
Забывшая, что такое собственный заработок, она с трудом переживала полугодовое безденежье до момента, когда можно было получить наследство по завещанию. Жила на скромные «декретные» выплаты и на то, что изредка давали Марку в клинике отца. Но денег все равно не хватало, и она продала дачу, которую не очень любила. Продавать драгоценности и антиквариат Бэлла отказалась категорически.
Она теперь думала о себе и будущем ребенке гораздо больше, чем о сыне, который учился средненько, а вот тратить деньги любил в больших количествах.
Просидев три месяца «на голодном пайке», Марк все-таки устроился в отцовскую клинику лаборантом.
К неудовольствию Марка, рассчитывающего на часть наследства, оказалось, что отец два года назад написал завещание: деньги Марк мог увидеть только после двадцати трех лет, «достигнув сознательного возраста», как уточнил нотариус при зачитывании документа.
Бэлла сказал сыну, что теперь он может оставлять себе всю зарплату лаборанта и стипендию. Кормить она его будет, но на деньги пусть не рассчитывает. Бэлла беспокоилась, что сын пристрастится к алкоголю, но опасения ее были напрасны – он всегда больше тратил на друзей, чем на себя. И тут Марк столкнулся с тем, что теперешние его проблемы мало интересуют приятелей-собутыльников. В ресторанах бесплатно никто не кормил, в клубах выпивку никто не оплачивал.