Утром обнаружилось, что с «дровами» Молохов справился скверно. Он позвонил очень рано, переполошил мирно спящих Володарёвых и вызвал у Элины Евгеньевны бурю негодования. Впрочем, учитывая вчерашнее, ей многое можно простить.
— Я еду к тебе, — огорошил Александр сонного приятеля, и тот разом очнулся от утренней слабости. — У меня такие новости!..
— А у меня мама, и она не даст нам нормально поболтать, — уже надевая трико, процедил Павел и взглянул на время — ещё только половина шестого.
— К чёрту мать, я сегодня столько всего видел, тебе такое и не снилось! — продолжал возбуждённым голосом невесть откуда взявшийся товарищ. — Мы с тобой две тупицы, а Сильваний с Артуром вообще лузеры!..
— У-у-у, надо будет передать им твои слова, — пошутил первокурсник, приблизившись к зашторенному окну.
— Володарь, тут такое, такое!.. Я всё понял, всё. И верю тебе теперь целиком, ну, по поводу этого декана.
— Я тебе вчера, кстати, хотел рассказать, — прервал его парень, дёрнув штору, и с внезапным воплем уронил трубку на пол, где та благополучно разбилась.
Пашу пробрал шок похлеще, чем в то утро перед заброшенным особняком Берсеньевской братии, когда его чуть не сбил автомобиль. На стекле со стороны улицы кровью было намазано какое-то слово. Прочесть его в первые секунды не получилось, взгляд остекленел, сердце застыло да и телефон стало жалко. Всё-таки импортный, недавно приобретён за немалые деньги, и вдруг вдребезги. Совладав с первым страхом, Володарёв снова приблизился к окну и одёрнул дрожащей рукой штору. Так и есть, стёкла облеплены кровавыми следами чьих-то ладоней и пальцев. Через эту багровую мозаику не видно даже деревьев, растущих на детской площадке у высотного дома.
— Что ты там уронил? — прохрипела разбуженная мать, очень некстати появившись из-за спины и застав жуткий узор на окнах Пашиной комнаты. — А это ещё что такое?..
Примерно минуту они не говорили друг другу ни слова, рассматривая коряво исполненную надпись «BRASUS». Что она означала, Павел пока не имел ни малейшего представления, хотя отпечатки чьих-то рук натолкнули его на одно нехорошее подозрение.
— Зачем? — только и спросила Элина Евгеньевна.
— Не знаю, — пожал плечами сын и принялся неуверенно опускать щеколды, пытаясь открыть окно. Свежий ветерок залетел внутрь, не давая как следует оценить кровавый рисунок с наружной стороны.
— Не знаешь, зачем ты заляпал стекла?! — возмущённо пропищала мать. Видимо, она уже посчитала виновным в этом исключительно его.
— Вот мне больше делать нечего! — воскликнул парень, осторожно трогая засохший след от руки. Она была раза в два больше его ладони, да ещё и кровь…