— Ладно, что насчёт остальных?
— Об этих совсем мало, только то, что удалось узнать по официальным каналам. Дамочку зовут Вера Титова, ей двадцать три года, с уголовщиной вроде бы не связана. Судя по всему, её используют в качестве переводчицы.
— Красивая, — задумчиво сказал Трубецкой. — Или, скорее, интересная. Одухотворённое лицо, словно с портрета конца девятнадцатого века. Таких в своё время называли тургеневскими девушками. Впрочем, внешность обманчива, особенно на фотографиях. Вполне возможно, что это та ещё штучка. И даже вероятно. Но бог с ней, господа, а вот это что за пугало такое музейное?
— Его зовут Геннадий Клейман, — сказал Алабама, — пятьдесят восемь лет, хотя внешность тянет на все восемьдесят. Больше про него ничего не известно, но очень похоже, что мозговой центр компании — именно он. Выглядит как свихнувшийся профессор из плохенького фантастического романа.
Шарк проснулся с первыми лучами солнца, пару секунд полежал, расслабившись, затем пружинисто вскочил и отправился в ванную. Он находился в отличной физической форме, которую умело поддерживал. Вчера они крепко врезали с Поляком по поводу удачной операции, и Шарка всё ещё немного мутило. Контрастный душ выбил из организма похмельное недомогание. Шарк докрасна растёрся суровым полотенцем, оделся и двинулся будить Поляка. Жора с надрывом и присвистом храпел, зарывшись нечёсаной башкой в подушку. Накануне, перед тем, как отправиться спать, Поляк в который раз попытался обратать Верку. Дело как всегда закончилось ничем, если не считать зуботычины, которой Шарк вынужден был наградить распоясавшегося подельника.
«Верку придётся мочить, — в который раз подумал Шарк. — Жаль, девка неплохая, и с работой справляется отлично, и истерик не закатывает, как многие другие, окажись они на её месте. Что ж, девка сама виновата, погналась за длинным рублём и влезла, куда таким, как она, дорога заказана».
Шарк вздохнул. Он не любил бессмысленных убийств и всегда старался обойтись без крови там, где это возможно. В случае с Веркой, к сожалению, без крови не обойдёшься, иного способа заставить её держать язык за зубами нет. Шарк подошёл к Поляку и, примерившись, от души отвесил тому пинка. Жора охнул во сне и в следующий момент скатился с кровати, держась за задницу.
— Ты что? — обиженно взвыл Поляк, стоя на четвереньках и снизу вверх по-собачьи глядя Шарку в глаза. — Сдурел?
— Ладно, извини, — Шарк дружелюбно похлопал Жору по плечу. — Храпишь ты больно паскудно. Давай, вставай, дела делать надо. Что там по следующему лоху?