Он водил головой, но видеть не мог. Глаза у него были завязаны. Он был раздет. Скован и не в силах пошевелиться. Его руки были вытянуты над головой, так что плечи болезненно тянуло. Босые ноги скребли по полу, но нащупать опору ему никак не удавалось. Некуда деваться. Не оставалось ничего, кроме как сдаться.
Я зажмурился.
— Так что, может, ты лучше потерпишь меня у себя в голове еще немного, — продолжил Кэм. — Я побуду вашим посредником.
— Да. — Я судорожно вздохнул. — Да.
Мы посидели немного в темноте.
Страх проходит.
Ты думаешь, он проходит, но иногда он просто готовится к новому удару.
Кэм обнимал меня, пока я не заснул.
А проснулся я в цепях.
Я закричал.
Я был в комнате со вспыхивающими огнями, в оковах, а Кай-Рен — без маски — стоял передо мной и, сощурив желтые глаза, рассматривал меня.
Я рванулся, хотя и знал, что бесполезно. Мои руки были вытянуты над головой. Металлические обручи обхватывали лодыжки, не давая свести ноги.
— Не надо! — взмолился я, выкручиваясь всем телом. — Он сказал, что ты не станешь! Он сказал, что не станешь!
Кай-Рен зашипел.
— Ты не понимаешь, Брэй-дии. Ты не слушаешь.
— Я буду слушать. Буду! — Но я понимал, что он имеет в виду не это, не совсем это.
Связь с Кай-Реном у меня была не такой сильной, как с Кэмом. Кэм назвал себя посредником. Может, этого не хватало для того, чего хотел Кай-Рен, хотя нахрена ему сдался какой-то нищий оборванец из Копы, оставалось лишь догадываться. Кэм гораздо лучше подходил для должности посла человечества.
— Я слушаю, — продолжил я. Сердце панически колотилось, кровь захлестнула адреналиновая волна. «Бить или бежать?» — спрашивала биохимия, а я не мог ни того, ни другого. Только умолять. — Я буду слушать, пожалуйста!
Кай-Рен снова зашипел, и его тон стал почти… нежным.
— Скоро будешь, маленький.
Кай-Рен оказался сзади. Его ноготь — коготь? — ласково прошелся по моей спине, по напряженным узлам мышц. Кожа покрылась мурашками, желудок провалился в пятки.
«Нет, нет, нет, нет, нет».
Это был мой голос или воспоминание о Кэме, когда тот оказался в том же самом положении? Я не мог разобраться, да и какая к черту разница? Его, мой — он одинаково звенел от ужаса.
— Я не он! — всхлипнул я. — Я другой!
Если Кай-Рен ожидал после этого, что я начну понимать, то он ошибался. Может, Кэм и способен понять, что Кай-Рен — иной, что насилие для него лишь средство достижения цели, но я не мог и никогда не смогу. Кэм умнее. В Кэме нет столько злости, как во мне. Кэм незлопамятен и чистосердечен.
Я же никогда, никогда не перестал бы ненавидеть Кай-Рена за это.