По моей спине пробежала дрожь — мое тело словно считало его страх остаться одному. Живот свело, и я охнул. Это нечестно.
— Я быстро, — пробормотал я.
Когда я вернулся из ванной, он лежал на кровати. Я сглотнул. Наверное, это будет чертовски неловко. Я вспомнил ту дразнящую улыбку, что он послал мне у казармы, и мое сердце забилось быстрее. Я был почти уверен, что он гей. Я просто не понимал, почему эта мысль не приводит меня в панику.
— Какие-то предпочтения? — спросил Раштон.
— Что, прости? — Вежливая версия «Какого хрена?» в моем исполнении.
Он фыркнул, будто знал, о чем я думаю. Он и знал, так ведь?
— Какую сторону кровати хочешь, Гаррет?
— Ох. — Я почувствовал, как краска заливает щеки. — Все равно.
Он подвинулся. Я вытащил из рюкзака книжку и устроился рядом. Наши пальцы сплелись, и через мгновение сердцебиение синхронизировалось. Боже, если тридцатисекундный поход в туалет так на нем сказывался, будет чертовски неловко, когда мне понадобится сходить по-большому.
— Я становлюсь сильнее с каждой секундой, — сказал он мне. — Завтра будет еще лучше, думаю.
— Но не знаешь наверняка? — спросил я.
— Нет, не знаю. — Он помолчал немного, а потом добавил: — Ты теплый.
— Что?
— У тебя ладони теплые, — тихо пояснил он. — Не холодные. Это приятно, ну, знаешь, после…
Не говори мне. Я не хочу знать. Твою мать. Пожалуйста.
Он отвел глаза:
— Прости.
Мое сердце зачастило — его тоже — попытавшись сглотнуть страх, я хмуро посмотрел на свою книжку, а он уставился в черноту за окном.
Читая, я чувствовал слабые отголоски восхищения, и это не имело отношения к книге. Я читал ее тысячу раз. Мне понадобилась секунда, чтобы сообразить, что это чувство исходит от Раштона.
— Я не видел эти звезды очень долго, — вздохнул он. — Это как вновь вернуться на Восьмой.
— На Восьмом так же херово, как и на Третьем? — пробурчал я, отказываясь поворачиваться и смотреть в окно.
Он улыбнулся:
— Наверное. Тебе не нравится вид?
— Что мне не нравится, — начал я, — так это знать, что от гребаного вакуума меня отделяет лишь тонкое стекло.
И еще ощущать, как эта чернота подбирается ко мне все ближе, как сейчас.
Его улыбка стала шире.
— Это не стекло, Гаррет.
— Не суть важно, — пробормотал я. — Мне просто не нравится, понятно?
— Хорошо. — Его взгляд снова скользнул к окну. Я видел отражение звезд в зеленых глазах. — Я был пилотом. Я просто люблю космос. Всегда любил.
— Даже после всего? — удивленно спросил я. Его улыбка поблекла. — Прости. — Молодец, Гаррет.
Он сменил тему:
— Что ты читаешь?
Я покраснел:
— Сказки.
— Правда? — Он придвинулся ближе и, протянув руку, наклонил книгу так, чтобы видеть открытую страницу.