Я осторожно отодвинулся, собираясь пойти в ванную и подрочить.
— Не надо, — прошептал он в темноте. — Пожалуйста, Крис.
— Я не Крис, — пробурчал я. — А Гаррет, ЭлТи.
— Останься. — Он вздохнул. — Пожалуйста, останься, Брэйди.
— Мне нужно, эмм… — Я сглотнул. — Мне нужно позаботиться об этом.
Наверное, я давно должен был привыкнуть, учитывая все то, чем мы делились в этих снах, но, боже, я чувствовал, как краснею при одной мысли о том, как мы сейчас лежим, о том, что я возбужден, и о том, как приятно, когда мой член прижимается к его заднице. Теперь это было в моей голове. Все его воспоминания, все его желания. Но я не Крис. Я Брэйди Гаррет, обычный рекрут, а он лейтенант. Таким как он я должен отдавать честь. А не обниматься с ними, и уж точно не заниматься чем-нибудь еще.
— Просто останься, — прошептал он. — Дай мне побыть с тобой. Послушать.
Если бы он сказал посмотреть, я бы как пить дать обделался. Но здесь было темно, а в кровати тепло и удобно, и из ванной он бы меня все равно услышал, ведь так? Он все равно в моей голове. Что бы я ни делал, он об этом узнает.
И разве мы все не мертвецы? Это неважно, все неважно, если нам всем конец.
Зажмурившись, я перекатился на спину. Расстегнул молнию, приспустил трусы и обхватил член.
Особой техники у меня не было. До того как я начал видеть сны Кэма, я и не знал, что она вообще существует. Дроча, я старался управиться поскорее и потише, лишь бы кончить. Нужда кончить как нужда отлить; смысл превращать ее в спектакль? Так что такого было в том, что Кэм лежал рядом и слушал, что мне вдруг захотелось растянуть это подольше?
Мой твердый член прижимался к животу, яички налились. Черт, долго не выйдет. Я огладил пальцами головку и быстро скользнул рукой до самого основания.
Кэм поерзал, и, открыв глаза, я увидел, что он лежит на боку и смотрит на меня. Его лицо в темноте казалось совсем бледным.
— Черт, ЭлТи! — охнул я. — Не смотри на меня.
Я попытался отвернуться, но он ухватил меня за плечо.
— Не надо, Брэйди, — попросил он. — Останься.
Может, от усталости, а может, оттого что было темно, или от внезапного напряжения в его голосе — приказных ноток, которые втайне заставили меня трепетать, — но я остался. Было странно — ощущать чьи-то еще прикосновения, лаская себя, и мое сердце застучало чаще. Он прижал ладонь к моей груди, и меня тряхнуло.
Он не отпускал мой взгляд. Хорошо. Думаю, если бы он попробовал посмотреть на мой член, я бы точно устроил истерику. Господи, как будто это имело значение. Я знал, что он ощущает каждую дрожь удовольствия, пока я дрочу себе, и с каждой мурашкой мои яички поджимались все сильнее.