Он придавил меня к кровати и сел верхом. Его глаза горели.
— Вот так, да? Теперь ты бросаешь это мне в лицо?
— Ты не можешь повлиять на свои сны, — прорычал я, пытаясь вырваться. — А я — на свои мысли!
Он прижал мои запястья к матрасу, больно впиваясь пальцами.
— Мне жаль, что ты застрял у меня в голове, Гаррет, жаль, что я не вырос в какой-нибудь захудалой дыре, о которой никто никогда не слышал.
Я продолжал вырываться. Мне хотелось съездить ему по наглой роже.
Он еще крепче стиснул мои запястья.
— И мне жаль, что у меня никогда не было суки-мачехи, которой бы нравилось раздавать затрещины направо-налево и называть меня идиотом. Жаль, что я никогда в жизни не голодал. Жаль, что тебе пришлось бросить школу, чтобы присматривать за сестрой, и жаль, что твой отец болен.
Я вскинул бедра, чтобы спихнуть его с себя, но все было бесполезно.
— Жаль, что тебя призвали, — продолжал он, — и жаль, что тебя изнасиловали в душевой. И жаль, что ты не можешь вернуться домой.
Все желание драться улетучилось из меня, как гелий из дырявого шарика, пока я слушал этот жалкий перечень собственных несчастий. Я зажмурился. Мне не хотелось, чтобы он видел, как я плачу. Разве он не достаточно еще меня унизил?
— Просто слезь с меня, пожалуйста.
— Нет.
Я распахнул глаза.
Он навис надо мной.
— А еще мне жаль, что тебе так не везет.
В этот момент я его ненавидел, но это не имело значения. Я запрокинул голову и встретил его поцелуй, сначала почувствовав только горячее дыхание, а потом его губы встретились с моими. В этот раз нежностью он не отличался. Это был голодный глубокий поцелуй — достойный ответ на мою злость. Его язык ворвался в мой рот, и я ему позволил. Даже больше. Я приподнял голову, чтобы лучше распробовать его вкус.
Было здорово. Здорово лежать под ним, почти не в силах пошевелиться, когда его пальцы стискивали мои запястья, придавливая к постели. Мой член затвердел, и Кэм замычал. Звук отдался вибрацией во рту. Я охнул, хватая воздух.
— Брэйди, — прошептал он, оставив мой рот и исследуя губами шею, изредка аккуратно прихватывая зубами. — Не надо меня ненавидеть.
Я застонал и выгнулся. Наверное, стоило бы уже сообразить, что это вовсе не ненависть.
Он провел губами по моему подбородку, потерся о мой член пахом, и я застонал снова.
— Мне нужно кончить, ЭлТи, — с трудом прохрипел я. — Если ты продолжишь, я не!..
— Потише, — прошептал он. — Не торопись.
Я зажмурился на мгновение, изо всех сил стараясь думать о чем-нибудь, кроме своего — и его — члена. Я перехватил его взгляд и попытался выровнять дыхание.