Пройдя один квартал, Эди нашла жилище Курранов — отштукатуренный оливково-коричневый дом с покатой крышей, нависающей над белой верандой. С ветки огромной липы свисали качели. Газон не мешало бы подстричь.
Эдит достала куклу и поднялась на крыльцо. Входная дверь оказалась открыта, единственным препятствием для непрошеных гостей служила сетка от насекомых. Внутри царила тишина, дом казался пустым. За небольшой прихожей начиналась гостиная. Книги, журналы и безделушки лежали в беспорядке на кованном кофейном столике, мягкие игрушки валялись на вишнёвом диване и паре кресел с красно-коричневым рисунком. Шелковый абажур цвета меди венчал торшер, свет которого разливался на потёртом персидском ковре янтарным пятном. Арка в дальней стене, похоже, вела в коридор, также заваленный игрушками. И ни одной живой души.
Эдит глубоко вздохнула и постучала. Подождала. Ничего. Снова постучала, уже громче, и постаралась уловить хоть какой-нибудь звук. Очевидно, кто-то в доме всё же был — дверь-то открыта. Наверное, они ужинают на кухне, в другой части здания.
— Ау? — позвала Эди. — Есть тут кто?
Тишина. Надо положить куклу внутрь и уйти… Эдит открыла дверь-сетку, согнула тощие ножки головастика и посадила её на пол. Выпрямилась, посмотрела на дело рук своих. Игрушка в центре маленькой прихожей имела довольно зловещий вид. Улыбка на пухлых губах казалась неискренней, непропорциональные глазищи смотрели в пустоту. Эди нахмурилась. Не хотела бы она, вернувшись домой, увидеть такую картину. Может… положить куклу на кофейный столик к другим вещам, где та не будет выглядеть столь пугающе?
Это займет всего пару секунд.
Эдит проскользнула в дом и крадучись двинулась к цели. Под ногой громко скрипнула половица, прикрытая старым ковром. Поморщившись, Эди быстро кинула игрушку на столик.
— Знаете, а ведь, вламываясь в чужие дома, вы совершаете преступление.
Эди резко обернулась.
В проходе стоял Джим Курран, одетый лишь в джинсы, и улыбался ей уголком губ, неспешно вытирая волосы полотенцем. На тёмных кудрях сверкали капельки воды. Он походил на модель из рекламы мужского белья, которую Эди видела в одном из журналов в приёмной дантиста. Только лучше. Не смазливый паренёк, а настоящий сильный мужчина. Мускулистую грудь покрывала поросль тёмных волос, сужающаяся на рельефном животе и исчезающая под поясом джинсов, держащихся на бедрах. У Эдит пересохло во рту.
— Ой! Прошу прощения, — сказал Джим, закинув полотенце на плечо, и шагнул к ней, вместо улыбки у него на лице отразилась тревога. — Я не хотел вас напугать. Чёрт! Да вы просто в ужасе. Идите сюда.