— Что же такое я ляпнул, от чего тебе тошно? — в свой черед насупился Митя. Они сидели у вечернего костра вдвоем, поблизости затихал к ночи лагерь. Дозорный Тишка Кафтан от скуки поглядывал за ними из–за соснового ствола. Молоденький совсем, лет пятнадцати, играл в чукчу.
— Как думаешь, — сощурился Леха, — Россию отдали и назад не заберем? Зачем тогда жить?
Митю поразил и сам вопрос, и какая–то неожиданная злоба, проступившая в голосе мирного ратоборца. Злоба, не сулившая ничего хорошего. Никому. И ее носителю тоже. Митя ответил растерянно:
— Как вернешь, она давно не наша.
— Кто тебе наплел? Болтуны московские?
— Это правда, Леха. Пустыми мечтами бабы себя тешат. История обратного хода не имеет. Наши предки все просрали.
— Предки, значит, виноваты?
Злоба в зрачках и в голосе не утихала, и Мите показалось, опекун нацелился врезать ему по рогам.
— Успокойся, ты чего? Я ведь не радуюсь, горюю. Но чего не вернуть, того не вернуть. Подохнем холопами, как и жили.
— За себя отвечай, не за всех, — посоветовал Леха. — Только запомни, холопы не те, кто на самом деле холопы, а те, кто про себя так думает. Так–то, москвич. Каша у тебя в голове.
Митя не захотел продолжать опасный разговор. Он выудил из золы картофелину, обдул, покидал из ладони в ладонь — и съел, обжигаясь, вместе с похрустывающей корочкой. Чуть позже спросил:
— Леха, а ты сам видел Марфу–кудесницу?
Он и раньше об этом спрашивал, но опекун как–то ловко уклонялся от ответа. Сейчас вдруг заговорил охотно.
— Вот именно, Марфа. По–твоему, тоже холопка?
— Откуда мне знать. Какая она?
— Какая? Как и все, обыкновенная женщина. Из бывших пенсионерок. Пришлая, как и ты. На Северах десять лет назад про нее слыхом не слыхали.
— Так ты видел ее или нет?
— Видел, не видел, ну чего заладил? — Леха хотел вторично разозлиться, но внезапно заулыбался. — А знаешь, сколько за нее деньжищ дают?
— Вроде десять лимонов?
— Ага, десять. Но поймать не могут. Был случай, Марфа в скиту жила, силу копила, не здесь, в срединной полосе, куда колпак не достает… Выследили ее, окружили. Весь лес взяли в кольцо. Технику согнали со всего региона, самых крутых коммандос послали, чтобы взять живой или мертвой. Представь, Митяй, на одну бабу — целое войско.
А Марфа в хибенке сидит, из оконца поглядывает. Главный генерал, сука отвязная, по кличке Проколотый Баллон, команду дал: выкурить стерву напалмом. И чем кончилось, как думаешь, Митяй?! — У опекуна глаза светились вдохновением.
— Почем я знаю.
— Взрыв произошел наподобие ядерного. Вся округа запылала, все войско полегло, кроме Проколотого Баллона. Он заговоренный оказался, с легкими из нержавейки. От него потом сведения получили, как из черного ящика. А на месте скита, слышь, Митяй, забил родник чудодейственной силы. Кто набредет, кому удастся водицы испить, тот две жизни живет заместо одной…