Есть люди, которые держат лошадей, хотя ничего в этом не понимают. Конечно, это очень печально, но уж к ней не имеет никакого отношения: она знает о лошадях почти все. Она знала, что крепкий пони может прекрасно жить под открытым небом круглый год, если только его подкармливать в голодные месяцы, ухаживать за его копытами, да в очень сильные холода укрывать одеялом. Светлячок был не первым ее пони, но, видимо, последним. Всем его предшественникам неплохо жилось у нее, как и ему эти последние… Оливия быстро прикинула в уме, сколько лет прожил у нее Светлячок… Да, двенадцать лет.
Двенадцать лет — долгий срок для животного. За такой срок конь становится не просто слугой или любимцем, он становится настоящим другом. Каждое утро, еще до завтрака, она выходила из дома, шла через сад, через обнесенный изгородью огород и, миновав калитку, попадала на луг. Светлячок слышал ее шаги и стук палки еще до того, как она появлялась в поле его зрения. Он подбегал к калитке и, приветствуя ее, ржал. От его шкуры в утреннем прохладном воздухе поднимался легкий парок, глаза блестели, мягкая верхняя губа дружелюбно подрагивала. Иногда она давала ему яблоко или морковку. Ежедневно она давала ему по четыре конфеты «Смартиз». Ему нравился этот разноцветный шоколадный горошек в сахарной глазури, но Оливия была с ним строга: больше вредно. Если бы Светлячку не хватало корма, она бы заметила. Да и Армитадж, который регулярно осматривал Светлячка, не оставил бы это без внимания. Кузнец, который приезжал, чтобы почистить ему копыта, тоже сказал бы.
Как бы там ни было, пони тихо страдал, и никто не знал об этом, пока не стало слишком поздно. Ей будет не хватать этого утреннего ритуала. Ее словно лишили части жизни, и это было больно, хоть она и знала, что со временем придется отдать всю.
Тем не менее, в потере Светлячка была какая-то обидная несправедливость, нечто, больше похожее на кражу, чем на смерть. Оливия стиснула свои костлявые кулачки и в бессильной ярости забарабанила по коленям.
— Какая жестокость! — прошептала она в пустоту комнаты. — Этот мир полон жестокости разных форм и размеров, но я должна знать!
Тут усталость, которой она до сих пор не замечала, навалилась на нее. Опираясь на палку, она поднялась со стула. Одна в доме! Джанин уже ушла. Оливия вспомнила о своей экономке, когда отставшая подошва шлепанца зашоркала по полу.
Джанин вечно ворчала по поводу этой подошвы, пока, наконец, Оливия не послала вырезанный из журнала купон на адрес фирмы, которая занимается доставкой товаров по почте, и заказала новые тапочки из овчины. Их должны прислать со дня на день.