– Париж! – я рад за неё. Всегда приятно вернуться в город, где ты жил сто лет назад в другом теле.
– Вдруг я там ещё что-нибудь вспомню, – говорит Лолотта. – Хотя, знаете, я и так каждый день вспоминаю… разное. Иногда не очень приятное – мне кажется, в той жизни я была довольно-таки легкомысленной особой.
– Уверен, что не особо, – улыбаюсь я.
– Лишь бы с погодой повезло, – невпопад заявляет Лолотта. – Там очень переменчиво, а у младшего – слабое горло.
Мы встали, прощаясь, и она вдруг поцеловала меня в щёку сухими губами – так целуют нелюбимого дядюшку, который пришел на именины и подарил деньги в конверте, поэтому его так или иначе придется целовать.
– Спасибо вам большое, вы мне очень помогли. Я напишу из Парижа, хотите?
– Все хотят, чтобы им написали из Парижа.
– Кстати, тот мальчик, в коридоре, который с мамой… Я его почему-то помню. Знаю.
11
Скульптор Константин Бранкузи пришёл в Париж пешком, как истинный паломник. Но Модильяни любит его не только поэтому – благодаря Бранкузи он в очередной раз выбирает скульптуру. Моди оплачивает счета от дантиста, нарисовав его портрет – как другие рисуют фальшивые купюры, но это всё не то. Не настоящее. Ради денег. Он ваяет кариатид и женские головы, проводит лето в Ливорно, работая с каррарским мрамором и задыхаясь от этого. Нас убивает то, что мы умеем и любим делать лучше всего – но поначалу дарит нам жизнь и надежду.
Моди слишком часто переезжает, скульптуры разбиваются, теряются по пути из "Улья" на Монпарнасе в дом на бульваре Распай. Потом опять Монмартр, и снова Монпарнас, улица Гран Шомьер… Скульптуры и холсты пропадают, а вот зелёная фея и призрачный принц неуклонно сопровождают Модильяни во всех его парижских метаниях.
Зимой 1910 года, когда в Париже случилось то жуткое наводнение, Моди не расстаётся с феей и принцем ни на минуту – они работают втроём, и если Париж уйдет под воду, как Атлантида, в мастерской этого никто не заметит. Модильяни как будто бы ещё и мало воды – пусть парижане добираются до работы на лодках, пусть статую зуава поглотят воды Сены, пусть торговцы оплакивают размокший в погребах товар, он знай поливает скульптурные головы из садовой лейки, глядя, как переливается мокрый камень, восхищаясь живым блеском застывших глаз.
Вода уходит только весной, Париж долго приходит в себя, а Моди участвует в выставке, и вновь почти ничего не продает, и почти всё тратит.
Зато Лолотта не расходует ни франка – она становится прижимистее с каждым годом. Ключик от шкатулки всегда с ней, горячий, как её кожа. Деньги Лолотта держит в шкатулке, никаких глупостей вроде как отнести их в банк, ей и в голову не приходит. Бухгалтер-долбёжник однажды пропустил свидание, а потом и вовсе пропал. Андре уехал из Парижа.